Сделка - стр. 27
В тот вечер я долго плакала в комнате, которую делила с бабушкой, и никто не подходил меня успокоить или хотя бы обнять. А мне хотелось маминых объятий.
Защиты не было. В случае беды бежать некуда. Подруг-то не сыскать, потому что от меня все отвернулись. Причина – они боялись, что уведу их парней. Мне было всего пятнадцать, и я ни с кем даже не целовалась. Из-за папы и маньячного желания оградить дочь от всего, что, по его мнению, неправильно, меня потом обходили стороной.
Я мечтала уехать, когда смотрела на моделей из журналов и представляла себя рядом с ними. Все журналы, кстати, хранила под матрасом. Нельзя было, чтобы кто-то из семьи о них узнал.
Стоило мне купить косметику на первые заработанные деньги – втайне от отца я раздавала флаеры – родители сломали и выкинули все на моих глазах. Мать и отец не разговаривали со мной неделю, и папа с того дня провожал и забирал меня из школы вплоть до выпускного.
Было чертовски стыдно.
– Да, ужасно, – отворачиваюсь, чтобы Алекс не заметил влаги в моих глазах. Пересказывать свою жизнь даже мысленно очень трудно.
– Первые отношения? – Вот это вопрос. Гонщика ничего не смущает.
Поправляю волосы и крепче сжимаю ремешок сумки кросс-боди.
– Боюсь узнать твой следующий вопрос.
Алекс закатывает глаза и выглядит смешным. Он вообще в жизни другой, не такой, как на экране. И уж точно не похож на себя, когда надевает шлем и садится в свой гоночный болид.
Мы остановились на людной улице у киоска с едой. Алекс заказывает какое-то блюдо с креветками и лапшой для меня. Себе что-то овощное, неострое, по-любому полезное.
И опять я какой-то неправильной получаюсь. Модель, а ем жаренные в масле креветки с макаронами под каким-то соусом.
– Не боишься здесь есть? – спрашиваю, разглядывая, с каким аппетитом Алекс накинулся на свои овощи.
– Не-а. У меня крепкий организм. И это хорошее место. Ну так что, когда были твои первые отношения?
Впивается взглядом. В них до сих пор голод и некая смешинка. Его все это забавляет.
– Я могу не отвечать? Сомневаюсь, что журналисты будут этим интересоваться, – ухожу от ответа.
Алекс облизывает губы. Мне кажется, они соленые и чуть было не спросила, так ли это.
Марта, соберись!
– Журналисты они такие.
Прет напролом.
Выдыхаю, выражая протест против такого уж очень личного вопроса, и поднимаю глаза. Смотрю с тем же упорством, что и сам Алекс.
– Ясно, – делает вывод. Уверена, неправильный. – Он был старше. Несчастная любовь и куча страданий, которые подтолкнули тебя к тому, что ты обязательно добьешься в этой жизни успеха и докажешь этому старому козлу, что тот потерял.