Сдайся мне - стр. 30

– Не знаю, что с ней сделает мой сын. Но это его право.

Я сидела на полу и смотрела на руку Умарова, на которой нанизаны перчатки. Он подготовился. Я чувствовала себя ненужной, грязной, всеми забытой. Я ненавидела эту жизнь, эти устои и традиции. Я устала, что все решают за меня. И никто мне не помог. Никто не защитил. Взрослые мужчины просто смотрели на то, как я истекаю кровью. Моя семья ничего не сделала. Я чувствовала, как подыхаю внутри. Мой мир начал рушиться. Я думала, никто никогда меня не обидит, когда папа рядом, как же я сильно ошибалась…

12. 12

Глава 12

Лейла

Домой едем в напряженной тишине. Я прислонила голову к окну и смотрю невидящим взглядом на меняющейся пейзаж. Губа болит, но больше всего – душа. Она разбита на мелкие, острые осколки, которые ранят до крови с каждым вдохом. Я все еще не могу осознать происходящее. Мой самый худший кошмар превратился в реальность. А у меня даже сил нет сопротивляться, я готова просто пустить все на самотек, будь что будет.

Машина остановилась, и я сразу же вышла из нее, поднялась наверх и закрылась в комнате. Хорошо, что Зарины и детей не было, я не знаю, как отреагировала бы. Я оглянулась вокруг, моей сумки здесь не было. В шкафу была моя старая одежда. Я взяла ее и пошла в душ. Долго стояла под горячей водой. Слез почему-то не было вообще. Наверное, я еще не пришла в себя, потом рванет. Я вытерлась насухо и надела на себя белый короткий сарафан. Подошла к зеркалу, тяжело вздохнула. Мало того, что на шее засос, так теперь и губа разбита, распухла. Я дотронулась кончиками пальцев и зашипела от боли.

Вышла обратно в комнату, на кровати сидел отец. Я напряглась при взгляде на него. Он широко расставил ноги и оперся на колени. Мне было стыдно, что он видел эту запись. Я даже не думала, что там есть камеры… Это просто ужасно. Папа молчал, я тоже.

– Подойди, сядь со мной, – произнес через время.

Я сделала, как он велел. Села на кровать по-турецки. Папа протянул руку и взял меня за подбородок, аккуратно повернул лицо, чтобы разглядеть рану.

– Сегодня я четвертый раз в жизни почувствовал себя беспомощным. Когда Умаров тебя ударил… – он отпустил мое лицо и покачал головой. – Я не мог тебя защитить, Лейла. Я хотел убить их всех, а это означало бы войну, кровавую бойню. Никто не успокоился бы, пока не убили последнего из Абрамовых. И тогда жизни не было бы никому. Ни твоим братьям, ни сестрам. Я глава семьи и в первую очередь должен думать об общих интересах.

– Я… Я понимаю, - ответила.

Я и правда понимала. Если бы отец что-то сделал, то это был бы конец. Мне эгоистично хотелось, чтобы он меня защитил, но он не мог.