Сдавайся, это любовь! - стр. 69
— Точно… — захныкала Ника, скатываясь прямо на пол. Поджала ноги, обняла колени и вновь горько расплакалась. — Мила, мне страшно.
— Не реви, Ветерок, — я опустилась рядом, обняла и зарылась мордочкой в её волосах. — Зато у тебя появился защитник. Лев он или кто?
— Мила, ты сама-то веришь в то, что говоришь? Лёва – великий пофигист и бабник! Он же ни одной юбки не пропустит.
— Это да… Но ещё несколько дней назад я была уверена, что он яйца свои сам почесать не может, не то что прекратить потоп. А тут бах… Шкатулочка-то с сюрпризиком оказалась.
— Это точно…
— Ну? А теперь скажи, что Лёвушка хороший? — я заговорщицки заиграла бровью. — Скажи, Сквознячок... Я помню, как ты в школе пряталась в спортзале, наблюдая, как они с парнями в баскетбол играли.
— Скажу, если признаешься, что Чибисов тебе в душу запал, — смахнула слёзы Ника. — Кстати, как его зовут-то?
— Да не помню я, — неправдоподобно отмахнулась, желая только не вспоминать о причине моей изуродованной задницы. — Не птица, и ладно…
— Ой, Курочкина! Два тебе по орнитологии!
— В смысле? Что, оп-я-я-я-ять? — взвыла я, сползая всем телом на пол под звонкий смех подруги. Точно! В орнитологи и зоологи надо было идти, а не в юристы.
Я завывала февральским ветром, роняла огромные слёзы. Дело было даже не в фамилии, а в том, что земелька под ногами заскользила. Я с первого курса работаю, прошла и бессонные ночи официанткой в баре, и даже в такси поработать умудрилась, потому что хотелось и поесть, и одеться так, чтобы в академии появиться было не стыдно, пока Баранов сапоги топтал на плацу.
А я не жалею. Нет. Зато я могу и картоху на скорость чистить, и пять комплексных обедов за раз отнести, и всю ночь «бомбить», слушая стенания клиентов. Я все смогу, нигде не пропаду, забери у меня сейчас работу, машину и квартиру. Все равно выгребу и за собой кого хошь вынесу.
— Как твой «куриц»? — Никуся успокаивающе поглаживала меня по волосам.
— Подала заявление на развод. А он плачет второй день у своей матушки на груди в МОЕЙ квартире. Можно я у тебя поживу пару дней? Пока он зализывает обиду, а потом отправлюсь в отпуск, где меня ждут море, пляж и загорелые мужчины…
— Оставайся. Мой ковчег - твой ковчег. И заметь, без кур, козлов и баранов…
Не стала я рассказывать в подробностях нашу последнюю встречу с Курочкиным. Самой вспоминать тот позор не хочется. Можно было бы выбросить его за шкирку, но проблема в том, что меня ноги не несут в квартиру. Кажется, что все пропахло этими варениками с капустой и дрожжевым удобрением для рассады его матушки. Там меня не осталось попросту. Поэтому и возвращаться не хочется.