Сдавайся, это любовь! - стр. 71

Знала ли я, что с Курочкиным так получится?

Знала…

Сепарация от маминой юбки должна проходить бурно, дурно, с обидами и желательно лет в шестнадцать. А он был явно просроченным продуктом, правда, маскировался долго. Но был в нём подвох. Был…

И квартиры у него есть, оказывается. А когда в самом начале нашего романа встал вопрос о совместном проживании, он меня пугал двушкой в областном центре с матушкой по соседству.

Но и это меня устраивало, потому что, оказавшись на улице после первого брака, мне подобный аттракцион нафиг был не нужен. Хватит, нахлебалась я и дерьма, и слёз вдоволь. Моя территория — мои правила. Всё! Никаких больше ментов, мужей и птиц!

Аминь!

Что за утро такое? И Баранова, пусть сто лет икает без продыху, успела вспомнить, и собраться за сорок минут, и мимо пробок проскочить.

Не к добру…

Влетела я в участок, как ужаленная. Неслась со всех ног, тревожа ещё сонные стены цокотом каблуков. А в паре метров от комнаты дежурного и вовсе скинула шпильки. Подкралась почти неслышно, но шума избежать не удалось.

Заспанный лейтенант сидел на кресле, лениво убаюкивал себя медленным покачиванием. Фуражка его была сдвинута на лицо, чтобы заглушить всхрапывание.

— Доброе утро, — я аккуратно прислонила к стеклу удостоверение.

— Чёрт! — дежурный подпрыгнул от неожиданности, еле поймав фуражку.

— Не чёрт, а адвокат.

— Вы, Курочкина, похлеще чёрта, — парень прошелся по тооооненькой грани хамства, но вовремя осёкся. — Что у вас опять?

— Сидоров доставлен к вам этой ночью, — я с силой прикусила кончик языка, чтобы не сорваться на парнишке. И, наверное, так бы и сделала, если б не дикое желание поскорее закончить с этим делом и исчезнуть отсюда. — Я за ним.

— Думаете, это так просто? Он чуть Монина кирпичом не пришиб, вообще-то. Десять швов наложили, — лейтенант встал и начал незаметно разминаться, косясь на электронное табло часов. — Всё, моя смена заканчивается.

— А Монин здесь?

— Нет, его отпустили домой.

— Хорошо, — я готова была зарычать и впрыгнуть в окошко дежурной кабинки, рискуя застрять задницей, лишь бы заставить этого «зеленого» представителя закона прекратить ёрничать. — С кем можно поговорить?

— Начальство придет через час…

— Сейчас с кем я могу поговорить? — терпение моё дало трещину, как и деревянная полка с бланками около окошка, когда каблук моей лодочки вонзился прямо в центр. Юнец застыл, потом сел, а подумав мгновение, снова встал.

— Алексей Генеральчик на месте ещё, они вместе были, — лейтенант записал данные в журнал и отжал турникет, пропуская меня. — Кабинет шестьдесят девять…