Сдаётся внаём - стр. 40

– Флер, – заметил Вэл, – еще не умеет ездить как следует, но она ловкая. Конечно, ее отец не отличает лошади от колеса. А твой папа ездит верхом?

– Раньше ездил; но теперь он, вы понимаете, он…

Мальчик запнулся на слове «стар». Отец его был стар, я все-таки не стар, нет, конечно, нет.

– Понимаю, – сказал Вэл. – Я знавал в Оксфорде твоего брата, давным-давно, того, который погиб в бурскую войну. Мы с ним однажды подрались в университетском саду. Странная это была история, – добавил он задумчиво. – Она вызвала немало последствий.

У Джона широко раскрылись глаза; все наталкивало его на исторические изыскания. Но с порога послышался ласковый голос сестры: «Идите к нам!» – и он вскочил, ибо сердце его настойчиво рвалось к настоящему.

Так как Флер заявила, что «в такой чудесный вечер грех сидеть дома», все четверо вышли. Роса индевела в лунном свете, и старые солнечные часы отбрасывали длинную тень. Две самшитовые изгороди, квадратные в темные, встречались под прямым углом, отгораживая плодовый сад. Флер свернула в проход между ними.

– Идемте! – позвала она.

Джон оглянулся на остальных и последовал на девушкой. Она, как призрак, бежала между деревьями. Все было так красиво над нею и точно пенилось, и пахло старыми стволами и крапивой. Флер скрылась. Джон подумал, что потерял ее, когда вдруг чуть не сшиб ее с ног на бегу: она стояла неподвижно.

– Правда, чудесно? – воскликнула она, и Джон ответил:

– Да.

Она потянулась, сорвала с яблони цветок и, теребя его пальцами, сказала:

– Можно называть вас просто Джон? И на ты?

– Ну еще бы!

– Прекрасно. Но ты знаешь, что между нашими семьями – кровная вражда?

Джон обомлел:

– Вражда? Почему?

– Романтично и глупо, не правда ли? Вот почему я сделала вид, будто мы раньше не встречались. Давай встанем завтра пораньше и пойдем гулять вдвоем до утреннего завтрака, чтобы покончить с этим. Я не люблю тянуть канитель, а ты?

Джон пробормотал восторженное согласие.

– Итак, в шесть часов. Знаешь, твоя мама, по-моему, очень красива.

Джон горячо подхватил:

– Да, очень.

– Я люблю красоту во всех ее видах, – продолжала Флер, – но только непременно, чтобы она волновала. Греческое искусство я не признаю.

– Как! Даже Еврипида[28]?

– Еврипида? Ой, нет! Не выношу греческих трагедий, они такие длинные. Красота, по-моему, всегда быстрая. Я, например, люблю посмотреть на какую-нибудь картину и убежать. Я не выношу много вещей разом. Вот посмотри, – она высоко держала на лунном свету свой яблоневый цветок. – По-моему, это лучше, чем весь сад.

И вдруг другой, свободной, рукой она схватила руку Джона.