Счастливая Женька. Начало - стр. 37
– Я двери распахнул и ушел. Про папашкутвово люди и так говорили, что дочку выгнал к бабке, атеперьгутарят, что и родную сестру згнобил до смерти, вот он и расстилается чичас перед вами….Одно слово – падаль, а не человек,… – мужик смачно харкнул в кусты.
– Ну… ты не очень там, вали давай отсюда, пока он не явился, – сказал Лёня и вошел в дом за женой.
Не хотелось больше любоваться ремонтом, Женя проговорила Лёне что-то бессвязное про дежурство, взяла у него мелочь на проезд и торопливо ушла, словно боялась, что вот-вот из-за угла бесшумным катафалком выедет черная отцовская «Волга» и тогда нужно будет разговаривать, благодарить и восхищаться обоями и новой люстрой …
6
Женя неподвижно лежала в Димкиной комнате и ждала, когда пройдет тошнота. Эта беременность с самого начала оказалась тяжелой и муторной, во всех отношениях. Женька боялась пошевелиться, хотя нужно было вставать, готовить ужин, или хотя бы включить свет и поставить чайник, так как скоро мать приведет Димку. Лёня остался в больнице дежурить вторые сутки, кого-то там подменял. Женька чувствовала себя плохо и физически, и морально. Мужа она видела редко, они общались на бегу: рано утром или поздно вечером, если он ночевал дома, и иногда по телефону, когда у него было время и желание позвонить. Он страшно злился, когда она его начинала расспрашивать, где он проводит время, ведь не может же он работать сутками. Он называл это допросом, снова замыкался и убегал. У него появились новые друзья, с которыми он жену знакомить не спешил. Много времени Лёня стал проводить у матери в её, как сама Элеонора называла, пятничном салоне. Женьку туда не то, чтобы не приглашали, но как бы давали понять, что лучше не надо. Лёня уверял, что ей будет скучно, но она знала, что дело совсем не в этом. Просто она – чужая, не своя, и своей никогда не станет. Она одна из тех, кого Лёнчик с Элеонорой именовали некрасивым и обидным словом «быдло». Женька почувствовала, как закипают слёзы. Чувствуя угрызения совести, она, тем не менее, вышла во двор и закурила. Больше года они жили в отремонтированной пристройке, но даже про себя, она продолжала называть её – Райкиной. А Лёня, переезжая сюда, каким-то образом умудрился половину вещей оставить у матери, у которой уже не жил шесть лет. От неё он приходил не то, чтобы радостный, а возбужденный и какой-то странный. Женька подозревала, что Леонид употребляет не только алкоголь, с регулярным присутствием которого она уже смирилась, но и наркоту. Она почувствовала сильное желание выпить. «Даже напиться!» – тут же поправила она себя. Это желание стало возникать каждый раз, когда Женя бывала чем-то расстроена или, наоборот, испытывала эмоциональный подъём, или была в ярости, как сейчас, или просто устала, таких «или», в её жизни становилось все больше, и она сама это замечала.