Счастливая семья - стр. 13
– Ничего-то ты не понимаешь! – возразил старый пес. – И не удивительно! Тебя только что слепили. То, что ты теперь видишь, – это луна, а то было солнце. Вот оно-то и научит тебя сбегать в канавку. Будет скоро перемена погоды. Я чувствую это по левой задней лапе; она у меня ноет. Да, будет перемена, будет.
– Я не понимаю, что он говорит, – подумал снежный болван, – но чувствую, что это что-то неприятное. То, которое там торчало и ушло, солнце, называет его этот пес, тоже не мой друг. Я это чувствую.
– Вон, вон, – пролаял старый пес и, повернувшись, пошел в свою конуру спать.
Погода действительно изменилась. Под утро спустился густой туман, но подул ледяной ветер, и мороз устоялся. Взошло солнце и осветило роскошную картину. Деревья и кусты, опушенные инеем, искрились и сверкали. Нежнейшие разветвления, которые, за листвой, незаметны летом, теперь выступали вполне отчетливо. Словно кто накинул на деревья блестящее кружево.
– Какая прелесть! – воскликнула молодая девушка, проходившая поблизости под руку с молодым человеком. С этим зрелищем даже летом ничто сравниться не может, – прибавила она, и глаза ее загорелись от удовольствия.
– И такого парня, как вот этот, тоже не бывает летом, – сказал молодой человек, указывая на снежного болвана. – Он великолепен!
Девушка засмеялась, кивнула болвану и пошла вперед по снегу, который скрипел под ее ногами, точно она шла по крахмалу.
– Кто эти двое? – спросил снежный болван у собаки. – Ты дольше меня на дворе и, может быть, их знаешь.
– Знаю ли я их? Еще бы. Она меня погладила, а он бросал мне кости. За то я их не кусаю.
– Но что они из себя представляют?
– Они жених и невеста. Будут жить в одной хижине и глодать одну кость.
– Они такие же существа, как мы с тобой?
– Нет, они господа. Как мало, однако же, знают те, которые только что появились на свете. Я старше, и у меня опытности больше. Я знаю здесь всех. Было время, когда я не лежал на цепи, на морозе.
– Мороз чудесный, а ты славно рассказываешь. Только не греми, пожалуйста, цепью, этот звон во мне раздается.
– Вон, вон! – залаял пес. – Когда я был хорошеньким, маленьким щеночком, я лежал наверху, в доме хозяина на бархатном стуле. Меня ласкали, целовали мою мордочку, вытирали лапки носовым платком и звали Ами, милый Ами. Но потом я показался им велик и они подарили меня экономке. Здесь не было так роскошно, но жилось еще приятнее. Меня не тормошили беспрестанно, как наверху, а кормили также хорошо. У меня была своя подушка, и я лежал у печки. Ах, какая это славная вещь! О печи горюю я до сих пор.