Счастье у моря - стр. 8
– У нас дела идут неплохо. В первую очередь потому, что Коннор – потрясающий повар, и многие местные предпочитают обедать или ужинать здесь, а не готовить самим. Но мы надеялись, что у нас тут будет центр общественной жизни, а этого пока не получается.
– Понимаю. Деревня выглядит какой-то изможденной. Я ожидала, что у Счастья вид будет более… счастливый.
– А чем вы собираетесь здесь заниматься? – спросила Табита, протягивая Уиллоу меню.
– Открою магазинчик. Я делаю свечи.
– Интересно, – сказала барменша не совсем уверенно.
Сама Уиллоу тоже сомневалась в успехе своего предприятия. Людям, конечно, нравились ее свечки – ароматные фигурки, которые она делала из воска. Но вряд ли они могли принести деревне очень уж большую пользу.
Уиллоу посмотрела в меню.
– Возьмите карри, – посоветовала Табита.
– Хорошо, пусть будет карри. И полпинты сидра.
Табита налила, Уиллоу заплатила и, взяв кружку, направилась к столику у окна, чтобы смотреть на улицу. Не успела она сесть, как прямо напротив нее плюхнулась женщина лет семидесяти. Вероятно, Уиллоу слегка погорячилась, решив, что всем местным жителям уже за девяносто.
– Меня зовут Дороти, – представилась пожилая леди, сияя от радости. – Я художница. У меня здесь мастерская.
Уиллоу назвала свое имя и пожала протянутую руку.
– Вы, случайно, не пекарь? – спросила Дороти с воодушевлением.
– К сожалению, нет. Я делаю свечи.
Дороти сдулась прямо на глазах.
– А какой деревне от этого толк?
– Извините, – промолвила Уиллоу.
– Когда я была маленькой, у нас здесь был чудесный пекарь-кондитер. Его звали Сэм. Каждое утро он пек вкуснейшие пирожные с кремом. На витрину выставлялись только идеальные, а если что-то ломалось, в конце дня он отдавал это ребятишкам. Каждый вечер в пять часов к нему выстраивалась целая очередь из детворы. Иногда, мне кажется, он нарочно ломал пирожные, чтобы перед закрытием угостить ими нас. Яблочный пирог у него тоже был превосходный, продавался здоровенными кусками. У нас дома этот пирог ели каждое воскресенье все лето и всю осень.
– Вы жили здесь всегда? – спросила Уиллоу, стараясь отвлечь Дороти от темы бесполезности свечного производства.
– Да, родилась и выросла.
– И какой же была эта деревня в годы вашего детства?
– О, она процветала! Соседи без церемоний заходили друг к другу за сахаром, овощами или просто поболтать. Детишки играли на улице. Все всем помогали. Здесь, в пабе, или наверху, в замке, устраивались танцы. Чудесная была жизнь.
– Что же произошло?
– Прежний хозяин замка, Руперт, был замечательным человеком, как и его отец. Заботился о каждом из нас, участвовал в жизни общины. Когда он умер, все досталось его внуку, а тот оказался полной противоположностью деду. Вел себя грубо, высокомерно, деревней совсем не занимался. Наследство быстро промотал: растратил на всякие там вечеринки, быстрые машины и алкоголь. Когда разорился, с отчаяния утроил арендную плату за дома и лавки. Большинству людей в деревне это оказалось не по карману, и они стали паковать чемоданы. За несколько месяцев три четверти общины разъехалось.