Сближения - стр. 24
– Да какой я сэр! – хмыкнул я.
– А кто же?
– Просто Сергей.
– Боюсь, славянские имена мне не по силам. Можно я буду звать вас Серхио? А вы обращайтесь ко мне как вам удобнее.
– Русские не испытывают проблем почти ни с какими иностранными именами. А скажите, только не обижайтесь, ладно? Обращение «брат» обязательно?
– Конечно, нет, – засмеялся монах. – Вы, конечно, турист?
– Не угадали, я приехал на Мальту работать.
– Работать? На Мальте?! – изумился брат Дамиан. – Кем? Расскажите, если можно. Я страшно любопытен.
Я взял стул и пересел так, чтобы смотреть в лицо испанцу. По намертво въевшейся курсантской привычке днём я на кровать не ложился.
– Ну секрета никакого нет, я – военный историк. Прилетел, чтобы писать работу о роли английской торпедоносной авиации в битве за Северную Африку.
– Битва за Северную Африку? – переспросил монах. – Это значит, Роммель «Лис пустыни», Эль-Аламейн и всё такое. А кто был у англичан? Я забыл.
– Монтгомери.
– Интересно…
Я рассмеялся.
– Почему вы смеётесь? – немедленно заинтересовался монах.
– Потому что вы первый на Мальте, кто, услышав про тему моей работы, сказал, что ему интересно.
Брат Дамиан фыркнул:
– Это типично для мальтийцев. Им лишь бы сидеть в кабачках, пить кини и играть в самодеятельных оркестрах. Главное событие в жизни мальтийца – ежегодный карнавал. Остальное их интересует очень мало. Господи Иисусе, да кому сейчас интересна эта тема? На Западе вообще предпочитают не вспоминать Мировую войну.
– Но вы же сказали, что вам интересно…
– Это другое дело. Понимаете, с моим диагнозом редко доживают до сорока, а мне уже тридцать пять. В оставшиеся годы я хочу узнать как можно больше…
– А разве этот… как вы сказали…
– Синдром Марфана? – подсказал монах.
– Да, он. Разве его нельзя лечить?
– Отчего же, лечить можно, вылечить нельзя. Генетические болезни неизлечимы. Люди с моим диагнозом обычно умирают от разрыва аорты. Раз – и всё. В принципе, аорту можно оперировать, но мне не повезло дважды. В моей аорте есть что-то такое, что хирурги боятся трогать. Я – единственный сын в семье, довольно богатой, надо сказать. Когда отец узнал о моей болезни, он чуть не сошёл с ума. Я прошёл множество консилиумов, лежал в лучших клиниках Европы, но… Под конец мне это надоело, и я сказал отцу: хватит! От судьбы не уйдёшь. Знаете, Серхио, мы, испанцы – очень суеверный народ. В Испании много цыган, и они занимаются гаданием, иногда довольно успешно. Тайком от родителей я сходил к одной цыганке, старой и сморщенной, как засохший лимон. Не выпуская изо рта трубки, в которую был набит, по-моему, не табак, она долго рассматривала мои ладони, а потом сказала, что шанс есть: я должен обратиться к Богу. Ну что ж, к Богу, так к Богу, и я вступил в орден святого Иоанна Иерусалимского, который известен своим попечением над больными. Раньше в орден принимали только знатных, а теперь, в основном, богатых. Мир меняется, и церковь вместе с ней.