Саша слышит самолёты. Премия имени Н. В. Гоголя - стр. 30
Они проехали через Серпухов, спустились вниз по узкой улочке, перевалили мост и дальше катились вдоль каких-то полей минут пятнадцать, пока не свернули в лес и не запрыгали на швах бетонки. Турбаза оказалась совсем близко, но таксист содрал с папы много денег. Она помнит, как отец достал из заднего кармана джинсов свой коричневый бумажник и с сожалением протянул таксисту деньги. Тот с усмешкой взял, сказал «сдачи нет», сел в машину, хлопнул дверью и, дымно газанув, попылил назад по бетонке.
Для другой семьи отпуск папы закончился в понедельник, он даже вышел на работу, а после «пришлось ехать в командировку». Но это была неправда, это было для той, второй жены. Сашенька подслушала их с мамой разговор. Нечаянно. Или нет, специально, сделав вид, что спит. На самом деле у папы оставалось ещё целых две недели. Он давно придумал взять маму с Сашенькой и пожить в тихом месте на Оке. «Две недели с любимыми моими девочками», которым он «вечно благодарен за уютную любовь и постоянную готовность дожидаться».
Сколько раз папа порывался раз и навсегда объясниться ТАМ и зажить наконец так, как ему казалось правильным. Но всё было запутано, сплющено и подвешено на тонких проводах, по которым в дома, где он ночевал, втекало утлое электричество. Да и мама была против. По крайней мере, так она говорила. Так слышала Сашенька. Она уверяла, что не хочет ссориться с подругой, не хочет никаких войн, которые могут последовать за этим. Ей и так хорошо, пусть счастье урывками, но тем прекраснее, тем сильнее. Ведь он всегда с ней рядом, она ощущает это, пусть даже и не звонит по несколько дней или целыми неделями не приходит. Было ли это так на самом деле или мама инстинктивно защищала и отца и себя, да и дочку от неприятных эмоций, никто так и не узнал.
Турбаза. Какая это была прекрасная турбаза! С небольшими деревянными домиками, в каждом плитка и веранда. На веранде круглый стол и стулья. В комнате три кровати с мягкой пружинной сеткой, такие, что если прыгать на них, как на батуте, то кажется, что либо достанешь пятками до пола, либо стукнешься макушкой о низкий потолок. И бадминтон между соснами с красными стволами. И воланчик, который так и норовил попасть на козырёк крыльца медпункта… Сашенька забиралась на перевёрнутую пожарную бочку, оттуда, держась за балясину, ступала на карниз, отталкивалась ножкой в голубой тенниске, подтягивалась и оказывалась на буром, в пятнах мха, горячем шифере, усыпанном в несколько сезонных слоев сосновыми иголками.
– Тут ещё воланчик! И ещё! Дядя Гена, мама, тут ещё три воланчика!