Саша слышит самолёты. Премия имени Н. В. Гоголя - стр. 25
Дед заметил удивление Сашеньки и заулыбался.
– Вот, на перестройке всё тут и закончилось. Последние накладные восемьдесят девятым годом датированы. Я от нечего делать копался в канцелярии местной, собирал всякий хлам на выброс, бумажки паковал, в макулатуру думал сдать, да потом рассказали мне, сколько по нынешним временам стоит килограмм макулатуры, так всё и пожёг в печке. Прекрасная растопка все эти бухгалтерские документы. Да ты входи, щёки уже, гляжу, белые от холода.
Дед распахнул перед Сашенькой крашеную суриком дверь и пропустил девушку вперёд.
– Тут света нет, сейчас дверь закрою, чтобы не выстужать, а ты иди прямо коридору, там комната. Тяни дверь на себя за ручку. А я за дровами схожу, заканчиваются, – на этих словах входная дверь хлопнула и Сашенька оказалась в полной темноте.
Она прошла вперёд шагов двадцать, вытянув руки, пока действительно не упёрлась в дверь. Потянула на себя ручку. Дверь удерживала тугая, не по нынешним временам злая пружина. Внутри было тепло, светло и пахло какими-то травами. Комната имела обжитой вид. На окне занавески, на подоконнике – книги. Книги на книжной полке, на длинном письменном столе, на серванте казённого вида с облупленным боком, на такой же казённой тумбочке. Кровать с железной дугой спинки аккуратно застелена клетчатым одеялом. В углу небольшой деревянный верстак с тисками, на стенке множество инструментов, укрепленных каждый отдельно. За верстаком – шифоньер без одной дверцы, но с зеркалом. В шкафу на вешалках виден ровный ряд рубашек, костюм в елочку. За шкафом опять тумбочка, с чем-то, что укрыто клетчатой скатертью. В углу, до самого потолка, – круглая, крашеная голубой краской печь-голландка. Обеденный стол, накрытый вытертой, местами порезанной, но чистой клеенкой. На столе, на самом важном месте – старый ламповый приёмник VEF с зелёным глазком, от него вверх блестящая медная проволока, заканчивающаяся на гвозде, вбитом в стенку. Рядом с приёмником на табурете автомобильный аккумулятор, от которого провода идут к приёмнику и к лампочке под потолком. Лампочка – в самодельном абажуре из тонких жёрдочек и листочков бумаги с неумело, но тщательно выписанными акварелью цветами.
Всё в этой комнате говорило о том, что её хозяин – человек основательный, неспешный, уютный внутри себя и распространяющий этот уют наружу. Сашенька подошла к кровати и подняла книгу, лежащую на ней, обёрнутую в глянцевую страницу модного журнала. Раскрыла. Это оказался томик Фицджеральда. Она высвободила обложку: да-да, точно такой, какой был у неё дома, красный, с машинкой в правом нижнем углу, из собрания сочинений в трёх томах. Мама купила его в Доме Книги, отстояв длиннющую, на двое суток очередь. Она помнила это, хотя была совсем маленькая. Или ей казалось, что она помнит, а просто мама много раз рассказывала про то, как она бегала записываться и отмечаться в очередь за книгами.