Сармат. Тайна печали - стр. 41
— Нет! Никто меня не заставит выйти за этого амбала. Вы сами-то его вообще видели? — в голове всплыл образ Сармата, и я вспомнила нашу утреннюю встречу — одним словом, ШКАФ, двухметровая махина с бицепсами в размер моей головы.
— Не заставит, говоришь? Ну тогда гляди, — и мне в лицо буквально ткнули экраном телефона. На видео был мой самый дорогой человек — мама, что совсем не подозревала о направленном в ее сторону пистолете.
Что это? Это сон? Кошмар? Ужастик? Я внимательно следила за ней — ни о чем не подозревая, мама двигалась к нашему дому. Она была бледна, переживала за меня, совсем не подозревая о том, что переживать ей сейчас следовало больше за себя. Как? Как им удалось так меня провести?!
— Только попробуйте, — сквозь стиснутые зубы прошипела я и с ненавистью посмотрела на каждого в этой комнате, особое внимание уделив иуде Мусе.
— Не попробуем, если сделаешь все, как тебе велят, — деловито выдал он. В его глазах плескалась торжество, сегодня он был на коне. Но это сегодня, на очень короткий срок, потому что я никогда не забуду о пистолете, направленном в мою маму, — самого дорогого человека на земле. Я буду мстить. И плевать, что мы одной крови, теперь противно даже думать об этом.
— Ну так что? — Муса ждал от меня ответа, а я лишь хотела придушить ублюдка. — Ну, раз молчишь, то, как у вас там говорят: молчание — знак согласия? — Как же раздражала его физиономия! Еще чуть-чуть, и не сдержусь, но я закрыла глаза, и тут же передо мной всплыл образ мамочки.
И надо бы что-то сказать, но я и слова вымолвить не могу, только желаю выплеснуть свою ненависть, которая, думаю, и так прекрасно читалась в моих глазах. Признавать правоту Мусы и падать к его ногам я точно не стану, не смогу... Я лишь крепче сжала кулаки, терпя это безысходное унижение.
— Где благодарность, девочка? — дядя вновь поддел меня. — За уважаемого мужчину и самого завидного жениха выходишь. Это гордость и честь для тебя и всех нас! — он был в приподнятом настроении, ликовал, будто сам за Сармата выходит, но ему этой «радости» не понять — ведь именно мне уготована участь стать женой огромного, вечно хмурого мужика.
— Может, сами тогда за него выйдете? Раз такая честь, — не удержалась я все-таки от маленькой колкости, хотя месть моя еще только впереди...
— Э, нет, дорогуша, наш господин выбрал именно тебя. А мы вольны лишь подчиниться и пользоваться всеми преимуществами...
— Преимущества, значит, — вместо бойкого ответного словца мое сердце кольнула ужасная обида, заставившая предательскую слезу скатиться по щеке.