Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 - стр. 6

. Хотя приезжие иноземцы вызывали недоверие, чтобы не сказать, ксенофобию, московская элита пользовалась их компетентностью на протяжении всего допетровского периода, что очевидно хотя бы из итальянского влияния на архитектуру Кремля и его соборов30. Иностранное присутствие обрело постоянный оплот в середине XVII в. с появлением Немецкой слободы в Москве, оказавшейся важным, хоть и ограниченным каналом для притока иностранных специалистов, для переноса их знаний и практических навыков31.

С тех пор эти связи развивались в нескольких важных направлениях. В Европе все лучше осознавали существование Московии. Ее участие в Священном союзе против Османской империи в 1680-е гг., хотя бы в качестве союзника Польши, едва ли было успешным в военном отношении, но в нем отразилось признание полезной роли Московского государства в международных делах, а также гарантировалась принадлежность ему Левобережной Украины32. Это приобретение, кроме того, приблизило Россию к «Европе» в географическом смысле, хотя общепризнанная восточная граница Европы и так постепенно перемещалась в восточном направлении, от Дона в XV в. до Уральских гор в XVIII столетии33. Этот рубеж предложили, на основании анализа различий физико-географических черт по обе стороны Уральского хребта, Филипп Иоганн фон Штраленберг, шведский офицер, находившийся в плену в России, и В.Н. Татищев, русский географ и поборник петровского наследия, впервые выступивший в этом споре от имени России34. Хотя Россия простиралась на обоих континентах, сердце ее лежало по европейскую сторону от этого рубежа. Если Московия имела в это время обширные контакты с азиатскими державами и питала к ним определенное уважение, то существовало и явственное чувство их чужеродности, сформированное не в последнюю очередь на религиозных основаниях. Подобным образом, в отношениях с Сибирью и в морских исследованиях ее берегов с конца XVIII в. отмечается много сходства между имперскими позициями России и стран Европы35.

Еще один аспект этой взаимосвязи относится к «европеизации» России в указанный период. Сейчас термин «европеизация» стал несколько распространеннее, чем его параллели «вестернизация» или «модернизация», но он, естественно, напоминает о спорной природе подобных концепций (или процессов) для России36. Неточность подобных всеохватных терминов уже выявлена в ходе долговременного спора об этом предмете, в котором были поставлены важнейшие вопросы хронологии этого процесса, сфер его влияния, масштабов его воздействия37. Прав П. Бушкович, подчеркивая, как опасно характеризовать результаты развития России в терминах абстрактной «Европы», нередко основанных на исключительном, а не на типичном