«Сандал», которого не было - стр. 5
В приемную они вошли вовремя. Дединец был в сером костюме, светло-голубой сорочке и синем галстуке. Вообще-то к министру по старой памяти приходили в форме, даже когда министерское кресло занял гражданский человек, но начальник УСО и раньше позволял себе вольности, ссылаясь на необходимость соблюдать личную конспирацию. Он напоминал спортсмена – высокий, худощавый, седой и, несмотря на свои шестьдесят пять, широкоплечий – во всяком случае, верхняя часть туловища даже на беглый взгляд была заметно шире нижней. На подбородке справа белел косой шрам – след бурной диверсионной молодости. Держался он со всеми строго и отстраненно, не заводил друзей в штабе и не окружал себя полезными или «преданными» людьми – верный признак того, что за должность не цепляется, так как получил ее в былые времена за заслуги, а не за услуги. Личный состав групп СПн[4] его любил: все знали, что каждый год Артем Николаевич прыгает ночью с трехсот метров, на полигоне показывает, как надо стрелять и как лучше установить боевую гранату на «растяжку». Друзей у Дединца почти не было, впрочем, учитывая уровень его допуска, это считалось положительным качеством, обеспечивающим конспирацию. Начальство относилось к нему хорошо, но несколько снисходительно: дескать, чудак из прошлого, времена таких, как он, канули в Лету… Но положительный результат Дединец давал всегда!
Павел Васильевич Коцубенко пришел в форме. Недавно он разменял пятьдесят три, а потому считался перспективным молодым генералом новой формации. Действительно, он был служакой иного склада и выглядел совсем по-другому: стодвадцатикилограммовый крепыш среднего роста, с красным грушеобразным лицом, коротким ежиком волос и небольшими жесткими усами под широким носом. Живот и седалище обогнали плечевой пояс – это тоже было заметно с первого взгляда, впрочем, на перекладине он подтягивался тридцать пять раз, укладывался в норматив в трехкилометровом кроссе, а рукопашный бой – один против троих – проводил по уровню краповых беретов. Правда, об этом было известно в основном с его собственных слов. Зато он был общителен, умел заводить друзей, говорить тосты, быть полезным руководству. Как-то само собой он оказывался в центре любой компании. Кто-то метко пошутил на его счет: «Паша на любой свадьбе жених, а на любых похоронах – покойник…»
В приемной генералов «мариновать» не стали – министр принял их немедленно. В просторном кабинете, обшитом деревянными панелями и обставленном хорошей мебелью, было светло – солнечные лучи просвечивали высокую комнату наискосок, создавая впечатление жаркого лета за окном.