«Сандал», которого не было - стр. 36
А Коцубенко прошел в комнату для уничтожения документов, и одно за другим бросил полученные дела в огонь раскаленной чугунной печки, похожей на «буржуйку». Листы бумаги и фотографии мгновенно вспыхивали, корежились, чернели и превращались в пепел. Когда все личные дела были сожжены, он размешал пепел кочергой. И тут же подумал: не нарушил ли таким образом приказ «не ворошить»?
Чечня, 2004 г.
Прошла еще неделя. Рана у Аюба зажила, и рукой он действовал почти свободно. Врач сказал, что надо избегать резких движений и через десять-пятнадцать дней все окончательно войдет в норму.
– Так когда будете выписывать? – спросил Аюб.
Врач отвел глаза.
– Да хоть завтра…
Все вроде бы налаживалось. В условиях больницы обеспечить строгую изоляцию невозможно: однажды утром Аюб увидел выходящего из перевязочной Дока, а через час молоденькая медсестра передала ему записку: «Здесь я, Тихий и Лось. Но местные что-то мутят. Надо уходить, Док».
Уходить так уходить! Их все же четверо, вряд ли охрана удержит… Настроение у Аюба резко улучшилось, он почувствовал прилив сил.
Но события развивались стремительней, чем он ожидал. Днем прибыл десяток до зубов вооруженных крепких парней – сразу видно: милицейский спецназ. На Аюба надели наручники, завязали глаза и посадили в микроавтобус. Следом затолкали товарищей, которых Аюб узнал по возмущенным голосам.
– Вы что, с ума посходили? – ругался Лось. – Своих вяжете?!
– «Духи» нам не свои, – коротко ответил грубый голос.
– Да вы запросите нашу часть, – сказал Док.
– Или позвоните куда надо, – добавил Тихий.
– Следствие разберется! – сказал тот же голос. – А сейчас заткнитесь, а то рты скотчем заклеим…
Везли их долго, потом спускали куда-то по лестнице, а когда сняли повязки, стало ясно: они в глубоком подвале. Тусклая лампочка в плафоне на стене слабо освещала небольшую, почти квадратную, комнату с двумя небрежно брошенными солдатскими матрацами посередине. Пол, стены, потолок – все из бетона.
«Такой бункер может быть и в Ханкале, и в любом райотделе милиции или воинской части… Да где угодно, хоть в частном доме! – размышлял Аюб. – Это может быть и погреб, и «зиндан» для заложников, и бомбоубежище для одной семьи. Хотя «зиндан» вряд ли: там все проще – обычная яма, в которую спускают деревянные лестницы… И в Ханкале, говорят, бетонных подвалов нет. Так что хрен его знает, где мы. Но ясно одно: нас считают врагами. И это плохо…»
Он осмотрел товарищей. Док, Тихий и Лось были в неплохом физическом состоянии, но явно угнетены…
– Это все, кто выжил?
– Вроде, – ответил Док. – Больше мы никого не видели.