Самый темный час - стр. 32

Меня бросает в дрожь, но я не подаю виду. Ненавижу показывать слабость, особенно если хочется кричать в голос от несправедливости или отчаяния. Я прекрасно понимаю, о чем он говорит, но это не особо склоняет меня на его сторону.

– В таком случае, – я делаю несколько шагов к Инспектору, – у нас есть девяносто минут, чтобы придумать, как спасти моих близких и всех выживших. До этого момента не надейся, что я позволю тебе связаться с кем-то извне, чтобы город залили напалмом. Моя семья где-то там, на площади или рядом с ней. Я не дам убить их – как и не уйду без них.

Если мне вообще позволят уйти.

Не представляю, какие протоколы у этих ребят, но могу догадываться, что, как только Инспектор дозвонится до больших боссов, они отдадут приказ, чтобы город был уничтожен. Никто не станет разбираться, сколько людей выжило, а сколько нет. Убьют всех и без разбора. Разве что Инспектора спасут, и то не факт.

Я смотрю на темный проход вентиляции, и постепенно удовлетворение от выполненной работы сходит на нет.

Внезапно я ловлю себя на мысли, что я не прочь остаться в этом холодильнике, даже когда рядом бушует ураган по имени «Ева Мартин». Давно никто не пробуждал во мне столько эмоций разом, и, если честно, это сильно раздражает, но, с другой стороны, вызывает какое-то самоубийственное любопытство. Что еще я способен сказать или сделать в ответ на ее выходки? Так и тянет узнать.

Повернувшись, я вижу выражение лица Евы и едва сдерживаюсь, чтобы не усмехнуться. Кажется, пока она рядом со мной, о рутинной жизни и апатии можно забыть.

Не успеваю я и слова произнести насчет выхода, как Мартин меня опережает.

– Ни за что. Ты первый, парень с преимуществами.

Я пожимаю плечами и киваю. Она права: так лучше и безопаснее во всех отношениях – кроме одного, о чем я стараюсь тут же забыть, чтобы не покраснеть перед Мартин, которая за эти мысли в меня если и не выстрелит (в чем мы неоднократно убедились), то вполне может ударить по носу дробовиком.

Я отряхиваю руки, снимаю винтовку и пальто. Лаз все же недостаточно широкий, чтобы я со своей комплекцией пролез там в верхней одежде, да и пальто мне очень дорого – будет жалко, если я за что-нибудь зацеплюсь и порву его. Я аккуратно сворачиваю пальто, складываю в рюкзак и остаюсь в черной футболке, штанах и бронежилете. Затем сооружаю небольшую лестницу из коробок, чтобы добраться до вентиляции, дотягиваюсь до шара и отправляю его первым, а после, закинув в лаз винтовку и рюкзак, залезаю туда сам.

Увы, но и без пальто здесь тесно: мои плечи плотно упираются в гладкие металлические стенки. Никогда не страдал боязнью закрытых пространств, но застрять в вентиляции на пустующем заводе и заблокировать выход и себе, и Мартин, мне не улыбается.