Размер шрифта
-
+

Самурай Ярослава Мудрого - стр. 4

Рисоваться мне все же прискучило, и я встал спокойно, держа меч двумя руками перед собой и не думая ни о чем. Был лес, была ночь, были костры, была битва, где меня убьют, и все. Этого более чем достаточно для того, чтобы считать свою жизнь удавшейся.

Следующий уный вышел в круг спокойно, достойно, поднял меч, приветствуя меня – первый изо всех! – и я понял, что не стану убивать его. Он поднял меч к плечу и замер, стоя напротив меня. То ли хотел понять, что можно сделать из стойки, в которой я стоял, то ли карауля момент, – не знаю. Не могу и не хочу знать, как не могу ничего знать или хотеть в эти моменты. Как не могу видеть лица уного или даже просто видеть напротив себя человека – просто нечто, стоящее напротив. Так бывало всегда, но этого я убивать не хотел, а потому, когда он, не выдержав противостояния, атаковал, стараясь подрезать мне ноги, я лишь подпрыгнул, пропуская полосу его меча под собой, и, приземляясь, сломал ему руку выше локтя. Уный выронил меч, и я указал ему рукой в сторону выхода из кольца костров. Уный подобрал меч уцелевшей рукой и спокойно вышел, понимая, что глупость не есть храбрость.

А ночной бор щедро, без запасов, делился запахами ночи и бликами огней на стволах вековых сосен. А небо безрассудно высыпало серебро звезд на угасающие полосы заката.

Сколько же лет я потерял, прежде чем снова увидел все это – лес, ночь, полную багровую луну? А? Сколько? И зачем? На что потратил я их?

И только теперь, когда жить мне осталось, думаю, самая чепуха, я снова вижу все это, слышу совиное уханье; мне все кажется, что это моя сова, хотя, конечно, уверенности нет, чую запах ночи, запах растоптанной лесной травы и треск огня наполняет душу миром и пустотой. Настоящей, плодотворной пустотой.

В круг вышел человек, имя его я прослушал, да и не нужно мне было его имя. На вид он чем-то отличался от уных, которых я убивал и калечил до него. Он чуть постарше, держится чуть поувереннее, чуть опытнее выглядит, что ли. И вооружен он был коротким копьем. И пес с ним, все равно ему не жить.


…Атака щенка была неистовой. Не безумной, не бесшабашной от юной глупости, а именно неистовой. Какое-то дикое, взрослое бешенство. Но копьем он орудовал прекрасно, его внутреннее состояние не сказалось на боевых навыках. Он менял линии атаки, выпады наносил из самых неожиданных позиций, атакуя ноги, мгновенно переключался на лицо, и я понял, что из него вырос бы великий воин, если бы князю не приспичило все же убить меня силами уных. Здесь сражался не я с уными. Здесь князь, осерчав, сражался со мной. И убить меня желал именно руками уных. Зачем? Воспитывая в уных уверенность в себе, приучая их к крови, или все вместе? Или просто был упрямым и вздорным человеком?

Страница 4