Самурай Ярослава Мудрого - стр. 36
Там, за кустами, как я и ожидал, стояли двое верховых. Один на вороном огромном жеребце, второй на небольшой гнедой кобылке. Не задерживаясь, я погнал коня прямо на них. Двое? И ладно, гуще трава – легче косить!
Это была моя последняя осознанная мысль, дальше я спрыгнул со спины коня, и он врезался в верховых, не успевших посторониться, как разогнавшийся поезд. Кони встали на дыбы. Всадник с кобылки был просто выбит из седла мне под ноги и уже не встал, субурито с полного маху опустилось ему на голову, и я бросился ко второму всаднику.
Крепкий, как я потом рассмотрел, лет сорока мужчина в черной, вороненой кольчуге с чеканом в руках успел и с конем совладать, и меня заметить. Он снова поднял жеребца на дыбы, и я кубарем прокатился под ним, чтобы не попасть под копыта. Вскакиваю, ухожу от странно-густого потока воздуха, направленного мне в голову, резкая боль пронизывает спину, и субурито обрушивается всаднику на голень, громкий хруст, и он падает из седла.
Кем бы он ни был, вождем он стал не зря. Опираясь на здоровую ногу, он, держа свой чекан опущенным к левой ноге, поджидал меня. Ждать я себя не заставил и кинулся на него.
Меч и чекан разминулись в полете, чекан прошел мимо цели, остро клюнув взвизгнувший от боли воздух, а субурито врезалось в основание шеи вождя. Он как-то странно, гортанно простонал, и я, очнувшись, снова оказался на поляне, где только что убил двух человек. Теперь мне нужен был его конь, тот зафыркал, снова встал в дыбки, и я едва успел уйти от страшного удара. Конь перешел в нападение, скаля отменные белоснежные зубы. Напавший жеребец, кстати, ничуть не смешно, это страшный противник, учитывая, что матерый жеребец спокойно разгоняет волчью стаю, оберегая свой косяк, кобылиц и жеребят. Я пропустил его мимо себя. Конечно, можно было переломать ему ноги, но он был мне необходим. Недоуздок его, вольно мотающийся по воздуху, удачнейшим образом зацепился за крепкий сук, и жеребец стал, злобно храпя и норовя накинуть задом. И тут я запел. Этой песне, как я уже говорил, меня тоже выучил цыганистый тренер. Конь насторожил уши. Когда поешь, учил тренер, стань конем, стань ветром, стань другом. Слова здесь лишь одежда для смысла. Стань другом коню, который тебе смертный враг, или боится тебя, или отказался повиноваться.
Конь тяжело и шумно вздохнул и успокоился. Сколько времени заняла песня, не знаю, в эти мгновения ты не ощущаешь бега времени. Я подошел к нему, освободил недоуздок, погладил по храпу, легонько шлепнул по шее и прижался к ней лбом. Решающий момент. Или мы друзья, или мне конец, я не успею его убить, а он успеет.