Самоубийство Пушкина. Том первый - стр. 46
Дантес встаёт с колен. То ли начинает он лучше играть, то ли в самом деле впадает в раж. Признаки исступления появляются в его поведении. Он делает вид, что способен к насилию. Он овладевает руками Пушкиной. Хочет обнять её. Происходит борьба с обоих сторон неподдельная. У Дантеса откуда-то вдруг появляется пистолет. По всей видимости он даже не заряжен. С теми пистолетами надо было обращаться не столь вольно. Из наклоненного дула пуля, так бывало, могла и выкатится. Дантес приставляет дуло то к распахнутой груди, то к виску… Замахи эти довольно решительны, он будто тычет себя пистолетом.
– Я убью себя на ваших глазах, если вы не уступите мне. Оставьте, жестокая, мне жизнь. Один только миг счастья. Неужели нет во мне ничего, что заставило бы вас забыться на четверть часа?.. Ведь я против этого жизнь ставлю!..
Не может Дантес в лицедействе своем подняться до драмы. Вязнет в фарсе. Натали, видимо, мимо воли чувствует комическое в тяжкой этой сцене. Она разражается вдруг неудержимым злым смехом. Это останавливает на миг нелепую импровизацию Дантеса. Его обескуражила эта неожиданная реакция. Пушкина, воспользовавшись мгновенным его замешательством, исчезает за дверью. Бежит по лестнице мимо напуганного Ипполита, который глядит на неё круглыми глазами.
– Вакханка! – кричит вдогонку Дантес. – Ты сама сделала выбор. Ты, думаешь, спаслась? Ты завтра же будешь по уши в помоях… Ты не знаешь, что бывает грязь, которую не отмоют века…
Следующая сцена происходит в доме Вяземских. Велика тяжесть, с которой Натали Пушкиной предстоит идти домой. Сразу она не решается. Гнев, страх, грозные предчувствия – это требует выхода, совета. К счастью, в доме Вяземских только хозяйка – Вера Фёдоровна. Пушкину в таком состоянии она видит впервые. Вяземская умна и добра – это выражается в такте, в котором нет ни торжества, ни злорадства. Сочувствие её ненавязчиво.
– Господи, что за лицо, Натали?
– Ах, Вера, мне некому сказать. Чувствую, до беды дошло…
– Где? Что? Александр опять что-нибудь выкинул?
– Муж ни при чём. Меня Идалия заманила к себе. Там Дантес. Он осмелился говорить со мной, как с публичной девкой… Он требовал…
Натали не может говорить. Рыдания душат её.
– Этого надо было ожидать, – потерянно говорит Вяземская. – Это кончится бедой, если Александр узнает… Как поступить, не приложу головы… Может, не говорить пока… Ведь это же порох. Хотя, это, конечно, так остаться не может…
– Вера, я не знаю… Я кругом виновата… Я могла бы не сказать мужу… Они мне грозят. Я знаю, они какую-то мерзость задумали. Они мне отомстят. Я думаю, они не остановятся перед клеветой. Вера, у тебя имя такое, не верь клевете. Я почему-то и теперь боюсь клеветы, Вера… От клеветы и смерть не избавит…