Самоосвобождающаяся Игра - стр. 92

в пределах своего внутреннего, сакрального пространства»[581]. И «…тот, кто сам не работал у горна, будь он даже мудрейшим и тончайшим теоретиком, никогда не поймет, ни сколь тесна связь художника с материей – Госпожою Мысли его, ни какими откровениями она может с ним поделиться, будучи выведена огнем из своего сонного состояния»[582]. Так рождается новый стиль присутствия в мире, новое видение мира – мифологическое, т. е. слитое воедино с Вечностью[583].

Все вышесказанное подразумевает, что «…мозг человека, претерпевающего трансурановую мутацию, может аккумулировать космическую энергию по принципу лазера, отражая и приумножая…»[584], т. е. становится способным на акт теургии, т. е. «…творчества всего сущего путем эманации, отчуждения из мозга копий идей (форм) как психофизических голограмм с последующей их материализацией…»[585]. Практически теургическая потенция Театра Реальности осваивается в игре через отождествление с качествами Повелителя Игры. Его грандиозный мозг, как известно, может все![586] «Он находится в субъядерных гравитационных полях, которые создают соразумное, глубоко проникающее, вездесущее и одновременно существующее, единое физическое поле, всегалактический сознательный компьютер, в который всасывается индивидуальный нейрогенетический организм»[587]. В нем нет полярности, нет дуализма, но есть множественность, т. е. его «аппарат» способен проецировать реальность множественности миров вне объект-субъектного разделения. И как только происходит эта трансформация сознания, «…человек начинает участвовать в центростремительном танце мироздания»[588]. В танце, который Христиан Розенкрейц именует «Химической свадьбой»[589], и в котором «…мы – это миллиарды световых лет от головы до пят, наши тела безграничны, и это и есть Вселенная»[590]… Та самая, что теперь является нашей, и в которой «…Создатель доволен нами, и мы видим, что являемся Создателем и можем создавать везде, всегда и навечно, и мы являемся помощниками Создателя, и как сам Создатель создаем Создателя и здесь мы приходим к точке единения всего».[591] И сознавать это – одно сплошное изумление, «…причем это изумление – радостное, ибо числом трансформаций человек меряет собственное могущество, и, следя за этими превращениями, мы как бы ликующе скользим по поверхности Природы».[592]

Итак: мистерия трансмутации порождает внутри нас сущность, которую в отличие от «кристаллизованного человека» алхимиков, «шизофренического тела» Жиля Делеза[593] и «Кибер-личности»[594] Тимоти Лири я называю