Самоосвобождающаяся Игра - стр. 89

или «одической силой»[550]; иудейские пророки – «руах» (ruah или ruwah); великий Парацельс[551] – «архей» (archaeus); Дени Дидро – «живой молекулой»[552]; Вильгельм Райх – «оргоном»; бушмены Южной Африки – «нум»; для герметистов это «эрос»; для африканских племен Дагонов – «амма»; у оккультиста-кроулианца Остина Спейра это «киа»[553]; для адептов дзогчена – ригпа[554]; считается также, что головной убор фараонов, пернатые змеи Мексики и Южной Америки, шаманская атрибутика… и т. д. и т. п. – все это указывает на использование особого сорта энергии, являющейся источником психической силы, харизмы, таланта, различного рода достижений и даже гениальности.

Для театрального человека легче всего понять термин энергия глаз как энергию смотрения, растворенную в темноте зрительного зала, энергию «глазельщиков»[555], как называл зрителей Шекспир. Это то, чего не видно, но, тем не менее, эта «невидимость» заполняет собой все! Говоря словами поэта: «У ночи (темноты) – тысячи глаз»! Она пронизывает актера изнутри, течет по его кровеносным сосудам, пульсирует в сердце. Это среда его обитания![556] Ведь «…если ты театральный актер, то ты существуешь только до тех пор, пока на тебя смотрят»[557]. Если же нигде нет зрительских глаз, то, как говорят англичане: «Out of sight, out of mind»[558]! На своем личном примере могу сказать, что я переживаю себя рыбой в океане этой энергии и неотделим от ее силового поля[559]. Это, подобно тотально изощренному видению Алекса Грея – «…море бессознательного, переливающееся искрами множества “глаз”»[560]. Это мой внутренний воздух, моя внутренняя пауза. Я проявляюсь из нее и, исчерпав себя в роли, возвращаюсь в нее же… Скажу, возможно, странную вещь – я никогда не играю перед внешним зрителем. Всегда из внутреннего «зрителя-пустоты», им и для него. А то, что эта игра становится достоянием внешнего мира, это уже отражение. Я как бы опрокидываю внутреннего зрителя на внешнего, внутреннюю модель Вселенной на внешнюю. Можно сказать, что внешний зритель присутствует при моей разборке с Вечностью. То есть, я играю для Бога, или все же, для Вечности, находящейся в каждом из смотрящих на меня зрителей[561]. И это означает, что без зрителя я мертв. Я лишен диалога с Божественным в себе. Или, еще более экстравагантно: три уровня Театра Реальности, можно метафорически рассмотреть как: глаза Роли, глаза Актера и глаза Зрителя. Глаза Роли смотрят вовне; глаза Актера – внутрь; глаза Зрителя – скрепляют все любовью. Совмещение этих трех уровней рождает