Самому себе не лгите. Том 1 - стр. 28
Говорить с Николаем было легко: чувствовалось, что он знаком с горами не понаслышке. Особенно тщательно он расспрашивал о верхнем Баксане и перевалах в районе ледника Джайлык.
Еще сильнее Гошу поразили другие вопросы: «Что вы слышали о чеченских родственниках гражданина Барклаева?» и «Как давно вы знаете Киру Иванову?»
Ему официально вручили подписку о невыезде, предупредив о немедленном взятии под стражу в случае ее нарушения или отказа сотрудничать со следствием. На вопрос, в чем его все-таки обвиняют и что ему грозит, Николай с глубоким сожалением и даже сочувствием предположил, что, судя по материалам дела, с учетом изъятого оружия Гоше грозит не менее семи лет.
– Это же полный идиотизм! Бред! Кому сказать, не поверят! – изливал тот душу Кирке. – Страны такой уже нет! Флаг наш уже государственный! А дело есть!
– В чем тебя все-таки обвиняют? – недоумевала Кирка.
– Экстремизм, изготовление оружия и взрывчатых веществ, и сильно подозреваю, этим не кончится!
Барклай пришел сразу, как узнал о Гошиной беде. Пришел буднично, без церемоний, будто и не было года размолвки между ними.
– Ну что, «герои России»? Как выкручиваться собираетесь?
Гоша был готов обнять его и покаяться, признать, что был дураком, что вел себя как сопливый пацан… но встретил Барклая столь же сдержанно и просто, с радостью протянув ему руку.
– Да… Целый год прошел, и вот. Злопамятные, сволочи!
– Не злопамятные они! – ответил крепким рукопожатием Барклай. – Они просто злые, и память у них хорошая! Слушай, – с ходу приступил он к изложению своего проекта, – есть у меня человек, не из последних у Малышева! Давай через него это твое «следствие» прощупаем? Черт возьми! Нынче отмазать ствол в ментовке триста баксов стоит! Ну не из-за дробовика же семь лет сидеть! В крайнем случае, улики потеряют. Малышевские такие проблемы решают, за бабки, конечно.
– А я считаю, надо общественность поднимать! – с жаром вступилась Кирка. – Ведь Гоша реально герой! Как они смогут посадить героя России?! Да я во все газеты напишу! Я всех на уши поставлю! – кипятилась Кирка.
Гоша только пожимал плечами. Перспектива загреметь на нары его вовсе не радовала, но решать проблемы с органами через бандитов он считал сомнительным, как сомневался и в значимости своей персоны для общественного мнения. И потом, он не воспринимал органы как нечто отдельное от власти, а эту власть он не боялся, он считал, что должен ей намного меньше, чем она ему.
– Я в Ленсовет пойду, найду ту, что нас принцу Эдинбургскому представляла! – сообщил он о своем решении. – И еще, Барклай… Литературу горную, карты по Кавказу спрячь, меня в органах о твоей чеченской родне спрашивали!