Сакрум - стр. 65
– Не думай, что я злюсь на тебя, – вдруг произнес он, стоя у окна своего кабинета и держа в руках почти пустой бокал виски. – Я на себя злюсь, а еще больше на Фридмана.
Девушка сидела в его кресле, интенсивно чиркая карандашом по бумаге, когда неожиданно до нее донеслись слова, непривычные для этого человека. Она перестала рисовать и прислушалась.
– Если ты научишься управлять своим даром, ты получишь огромный шанс выжить, сможешь защищать себя, других абсолютов, понимаешь? Ты не виновата, что оказалась в таком положении. У тебя слишком мало времени на подготовку, а этот Фридман, сукин сын! – Говард швырнул бокал в стену, и тот разлетелся с глухим стеклянным звуком/ – Ему насрать на вас всех! Лишь бы вы приносили пользу, исполняли его приказы, как послушные псы.
– Почему ты на него работаешь? – спросила Юнис, осознав резкие различия во взглядах своего наставника и Маркуса Фридмана. – Почему не уйдешь?
Все еще находясь спиной друг к другу, оба вдруг замолчали на продолжительное время. Юнис поняла, что задала не самый лучший вопрос. Возможно, Говард не хотел на него отвечать или просто не знал ответа.
Обрабатывая очередные раны Юнис, доктор то и дело вздыхал и покачивал головой.
– Ты самый частый мой посетитель, – заверял он явно не с радостным тоном/ – Сколько можно позволять себя лупить? Скоро на тебе живого места не останется…
– Может, повезет, и я откинусь до отправки, – съязвила девушка, и Льюис посильнее тыкнул в рассеченную бровь. – Ай!
– Жаль, что чувство юмора тебе не поможет за стеной, – произнес мужчина и со всего размаху влепил ей пластырь, затем откатился на своем кресле и стал что-то записывать в медицинском журнале. На столе стояло фото красивой темноволосой девушки с широкой улыбкой на лице. Юнис в который раз подмывало спросить, кто это, но что-то останавливало. Наверное, ей не хотелось услышать, что с этим дорогим для Льюиса человеком что-то случилось. Ворошить старые раны – не самая лучшая плата доктору за его старания.
– Что-нибудь еще нарисовала? – спросил мужчина, закрывая журнал и обращая снова улыбающееся лицо к Юнис.
Та протянула ему свой альбом, подаренный Кэрри. На первом листе был портрет Ксандера, смоченный слезами, затем Пенни, мама, Гендальф рядом с овцами, улыбающаяся Кэрри… Доктор открыл последнюю страницу и удивленно вскинул брови.
– Не могу понять, кто это, – он пожал плечами. – Хотя рисунок как всегда бесподобен.
– Малум – вот кто, – пояснила Юнис и, встав с кушетки, подошла к доктору.
С портрета воображаемого в фантазиях девушки малума смотрели два округленных глаза, во взгляде читалось безумие. Челюсть отвисла, и из нее вытекали ядовитые слюни, лицо все в шрамах, кожа покрыта волдырями, из одежды на нем только старые лохмотья, слегка прикрывающие наготу. Поза неестественна для обычного человека: сгорбившись, дикарь словно готовится к прыжку, но вместе с тем не контролирует свое тело – плечи слишком приподняты, руки изогнуты в разные стороны, а босые ноги чуть не выгибаются в обратную. Зрелище жуткое, но если представлять своего врага именно таким, то есть возможность не впасть в отчаяние и панику при первой встрече с ним.