Сахар на дне - стр. 5

- Выезжаю.

    Виктор отключается, а я на автомате засовываю телефон в карман. Мне нужен кофе. И погорячее.

    Минут через двадцать ко мне в ординаторскую приходит Лиза. Зоя Ивановна напоила меня кофе и ушла домой.

- Ты как? – подруга садится рядом на диван и отбирает пустую кружку, которую я до сих пор держу в руках.

- Что сказал Палыч?

- Сказал, что всё с твоим братом будет нормально. Жить будет

- А глаз?

- Тут пока неясно. Попытаются спасти, но ты же и сама понимаешь.

- Угу.

- Родителям звонила?

- Должны уже подъехать.

    Виктор с матерью приезжают в течение часа. Мама насторожено смотрит на меня, а у отчима заострились морщины на лице. Операция в процессе, и мы ждём в коридоре. Чувствую себя каменным изваянием. Ни эмоций, ни реакции. Я испугалась того шквала ощущений, когда увидела Алексея, и просто заперла их на амбарный замок. Но я же психиатр, и сама понимаю, что они скоро начнут просачиваться, а потом снесут к чертям хлипкие двери моего самообладания.

    Операция идёт больше четырёх часов, и когда усталый Палыч выходит к нам, я даже сдвинуться не могу. Они с Виктором отходят в сторону и тихо разговаривают. Вижу облегчение на лице отчима.

- Яна, – мама трогает меня за руку. – Мы отвезём тебя домой.

- У меня сегодня ночное дежурство, – зачем-то вру. Не хочу уезжать из больницы.

- Уверена, заведующая тебя отпустит.

- Мам, – я раздражаюсь, – сегодня мой первый день, я не стану отпрашиваться.

    Среди других чувств появление Шевцова всколыхнуло и старую обиду на мать. Я не знаю, что тогда между ними произошло, но именно после разговора с ней он вдруг принял неожиданное решение уехать. Не знаю, как она на него повлияла, из-за меня ли или по каким-то другим соображениям, но я не сразу смогла простить её. Вряд ли бы у нас с Шевцовым что-то вышло после всего, но это было бы наше решение. И ничьё больше. Со временем обида растаяла, но сейчас всколыхнулась, как снежная пыль, поднятая ветром.

    Спустя какое-то время Виктор и мама уезжают. Их всё равно не впустят в интенсивную терапию ближайшие сутки. Меня Петрович отправляет спать под угрозой инъекции снотворного.

    Утром, ближе к пяти утра я просыпаюсь от прикосновения к плечу. Медсестра из хирургии тихонько трясёт меня.

- Яна Николаевна, Степан Петрович позволил вам побыть с братом.

    Я резко сажусь на диване, пытаясь разогнать морок сна.

- Как он? – голос ото сна ещё не слушается.

- Стабилен. Из наркоза вышел гладко, потом дали снотворное. Думаю, скоро проснётся.

- Спасибо.

    Медсестра уходит, а я подхожу к зеркалу. В ординаторской больше никого нет. Дежурный, наверное, ушёл на другой этаж, сёстры заняты. На улице уже рассвело. Смотрю на свой помятый халат и растрёпанные волосы. На лице отпечатались складки. Красотка, что говорить.