Сага о розах. Книга третья - стр. 42
На суше он сменил ипостась, закутал человеческое тело в плотные поношенные одежды и, скрывая лицо, направился к своему осведомителю. В намерения Снерша входило не только получить свежие известия, но и втихаря «подбодрить» кое-какого храмовника. Будучи умным от природы, дракон не сомневался, что крепкое сотрудничество верхушки Церкви однажды кончится также внезапно как началось. Но вот эта марионетка! О, маркизу Виссерийскому доверили столько славы и силы, что теперь его не смахнёшь с доски как обычную пешку. Этим стоило воспользоваться.
– Я хочу, чтобы ваши люди передали кое-что милорду Ортольду Гилберту, – ближе к концу встречи протянул мятый конверт Снерш своему осведомителю. – Причём учтите, никаких свидетелей. Желательно, чтобы он даже прочитал содержимое этого письма будучи в полном одиночестве.
– Хорошо, господин Снорр.
– Это ещё не всё. Сразу после этого письмо нужно выкрасть обратно. Уж постарайтесь, чтобы оно вернулось ко мне и не смейте читать его сами!
Последнюю угрозу можно было не озвучивать. Стоящий перед ним человек любил деньги, а не проблемы. За годы своего дела он порядком утратил любознательность к делам, в которые лучше не совать нос. Поэтому он не опустил взгляда и заверил.
– Не стану. И если кто-то из моих людей посмеет нарушить это указание, то он быстро научится болтаться на висельной верёвке.
– Устраивает, – криво усмехнулся Снерш и покинул притон.
Ему следовало возвращаться на острова драконов, а письму… письму следовало спешить к своему адресату.
«Да, братец, сглупил ты основательно, – думал при этом Снерш. – Позволить своей мереш писать подобное, да ещё лично мне в руки отдавать».
Конечно, Снерш знал содержимое письма, что некогда Омико Иви ван Крауд написала своей сестре. И да, Сабрину оно в своё время успокоило. Омико не писала про ежедневные пытки или что-то подобное, что эта глупышка уже себе напредставляла. Но вместе с тем каждое предложение было пронизано безнадёжностью и отчаянием. Слова складывались в крайне тоскливую картину, в которой лишь встреча сестёр позволила появиться лучику надежды. Лишь слепой не увидел бы между строк, сколь невыносимой кажется девушке её новая жизнь. Но… Зарраха устроило написанное. То ли брат не представлял, что Снерш сможет использовать письмо такого рода, то ли успокоился, что Омико не написала ничего лишнего про его дом.
«Честность и милосердие. Вот твои два камня преткновения», – размыслил Снерш и юрко прошмыгнул мимо «не заметившего» его драконьего патруля.
Если же говорить о дальнейшем, то четырьмя днями позже (в то самое время, как милорд Ортольд Гилберт при свете магических светлячков разворачивал планы Добрграда и кусал ноготь большого пальца в надежде выдумать лучшее стратегическое решение нежели то, к которому пришли его адъютанты) некто в обносках нищего начал просить милостыню, пробираясь меж лагерных палаток. На вид этот человек был сущий старик – морщины исчертили его лицо, как борозды землю, сухонькие ручонки тряслись, в спутанной бороде бегали насекомые. Глаза его смотрели на мир с безучастной мольбой и мало кто решался прогнать тощего бедолагу, не дав корки хлеба. Кто он? Откуда? Для солдат это не имело значения. Ещё один горемычный пришёл на паломничество в Добрград, что ж его и не накормить, что ли? Нелюди кругом разве?