Сады Драконов - стр. 46
– Понял.
– Потом ко мне на пост придешь.
Встав, дрожа, в кабинке под горячую воду, Мур понял, что уже очень продрог тут, среди темных керамлитовых стен. А снаружи, над зданием, жуткий темный мороз… И есть так хочется уже…
Как же это все стряслось сегодня? И самое удивительное – если б он полгода, год назад поговорил бы с Игнатием открыто, то немедленно оказался бы здесь? И бабуля еще год назад обкорнала бы ему волосы? И тогда он и не заболел бы так ужасно?
Капнул на башку шампунем – мыть было нечего, коротенький еж волос почти не ощущался, только ладонь скользила или ерошила до мурашек. Где бы взять хоть какую-нибудь шапку? Надо попросить. Бабуля не злая. Мур старательно отмывал себя, стараясь зря не мочить заклеенный пластырем шов. Вымылся. Вытерся. Вышел одеваться – стопка новой одежды высилась на табуретке, а рядом стояли красивые и сложно устроенные теплые комнатные башмаки. Обдирая упаковки, он оделся – тут трусы были из ткани плотнее, чем его прежние шорты… И зачем столько? Хотя ведь холодно… футболка, тонкий свитерок, и поверх всего еще плотный, с пушистым утеплителем внутри спортивный костюм. Ура: с капюшоном, и Мур скорей спрятал в него голую мерзнущую голову с торчащими смешными ушами. Темно-синий костюмчик с серыми полосками – а мальчик в зеркале казался совсем уж незнакомым. Да: тот, лохматый, в сизо-зеленой майке, которого он утром видел в зеркале, – больше не существует.
Башмаки оказались навигаторскими. Ногам было неудобно. Потому что ноги он испортил. Какой уж теперь таймфаг. Когда он, прихрамывая, пришел к бабуле, та оглядела с ног до головы и кивнула:
– Кадет. Бравый новобранец. Лоб.
– А?
– Не жалей прическу, отрастет. Есть хочешь?
– Да, – выдохнул Мур, у которого уже давно свистело в животе.
Она поставила перед ним невысокий термос и открутила крышку:
– Нормальную еду пока нельзя. Вот, бульончик. Давай. Специально для тебя принесли.
Едва Мур допил горячее, вкусное – вдруг отворилась дверь и появился Игнатий в своем кресле. Он приехал!! Мур сунул термос бабуле и кинулся к нему.
– Спокойно, – велел Игнатий. – Да стой ты. Слушай, да тебя не узнать. А худой какой, одни глаза… Спасибо за заботу, – обратился он к бабуле. – Приглядывайте тут за ним, пожалуйста. Мурашка, пойдем-ка в твою комнату. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Ужасно. Хорошо.
– Понимаю. Спокойнее, малыш, спокойнее.
– …Как Алешка?
– Как оцепенение прошло, так устроил истерику, конечно. Теперь уже рыдать перестал. Поел. Спрашивал про тебя. Теперь спит. Проснется – начнет мотать нервы всем окружающим… Все в порядке.