Садовник - стр. 7
«Я просто послушаю, что говорит Наставник, это ведь всегда так успокаивало.… И потом, может, он расскажет мне, что со мной всё-таки происходит? Или с Рари…»
Гики быстро шагал по широкому проспекту по направлению к Обители Знания, большую часть площади которой занимали Дома Слова. Здесь он проучился ни много, ни мало – шесть тысяч периодов.
Снова та самая мелодия в голове – она появилась из ниоткуда и теперь мучит его, не даёт ему спать, лишает здравого рассудка. Быть может, это она всему виной? Рари, кажется, тоже знает эту песню. Как сильно он хотел бы вспомнить ее слова…
– …и это самое малое из того, что мы можем сделать, – гремел голос Наставника из огромных динамиков, расположенных по всему периметру залы.
Гики скромно встал недалеко от выхода, забившись глубже в угол, и огляделся по сторонам. Практически ничего не изменилось с тех пор, как он выпустился отсюда, имея за плечами только профессию и безграничное стремление помогать людям. Много воды утекло с тех пор, и теперь зала уже не казалась такой огромной и потрясающей воображение, коей она виделась ему, когда он был ребёнком.
Тем временем, Наставник продолжал свою речь, довлея над совсем юными детьми всей мощью своего низкого, упитанного голоса:
– За пределами Мира, как известно, лежит одна лишь Тьма. До появления его, ничего, кроме Тьмы не существовало, но потом в безвременье самозародилась Мысль. Мысль стала Словом, и оно, волею своей создало наш мир таким, какой он есть. Все, что мы делаем – есть послушание Слову и сути Его; а суть есть идеал и вечная гармония.
Наставник посмаковал последние строчки с каким-то странным приторным упоением, и, странно, но сейчас Гики это показалось неприятным и отталкивающим.
– Потрясающе, дети, по сути, просто невероятно, что в абсолютной пустоте смог появиться целый Мир, но тот факт, что ничто живое не может существовать за пределами его, доказывает, что мы – покорные дети своего Мира, ибо обязаны Ему. Ни одна форма жизни не может ужиться во Тьме – любого, кто осмелится покинуть Мир, ждет мучительная смерть, – говоря это, Наставник высоко задрал указательный палец правой руки – любимый его жест.