Садовник - стр. 3
Порхая по своему зелёному царству, Гики беспечно насвистывал тот самый мотив, как бы вторящий всему окружающему его миру – приятному гулу ламп, тихому хрусту опадающей листвы, каплям раствора, бесцельно стекавшим по стеблям и корням в резервуары с жидкостью. Динь-дон.… Еще выше – р-р-рдинь-да-ри-да… Пришедший из самых глубин оранжереи шепот листвы – и мелодия на полувздохе входит в следующий такт, чуть погодя. Тиш-ш-ше.… Вот так…
Помимо Гики в местном Растениеводстве трудилось еще около двухсот человек, но он отчего-то не любил разговаривать с ними на важные для себя темы, хотя довольно часто контактировал с другими людьми и даже имел возможность принимать организационные решения на территории оранжереи. Ему не нравилось, что многие из тех, кто стал садовником, были вынуждены пойти сюда по распределению, которым руководили плацерии из Родового Ведомства. Некоторые и вовсе не любили заниматься своим делом – и не скрывали этого; они лишь бездумно выполняли работу – делали то, что им сказано. Гики казалось порой, что это несправедливо по отношению к так горячо любимой им оранжерее – посылать сюда тех, кто не может позволить себе отдать ей душу и все свои чаянья полностью; тех, кто не способен импровизировать и ставить себе задачи самостоятельно.
Успокаивало его, пожалуй, только то, что плацерии непрерывно сверялись со Словом для того, чтобы неуклонно блюсти равновесие и гармонию, заложенные Им. Слову можно было довериться с легкой душой – сам факт того, что Мир всё еще существует, не рассыпавшись в прах много миллионов периодов назад, казался садовнику наиболее верным доказательством Его объективной правоты.
Кроме того, система была довольно гибкой, и работа по распределению не обязывала человека трудиться на своем посту до конца жизни. Спустя каждые триста периодов, проведенных в той или иной сфере, любой мог послать стандартный запрос о переводе в другое Ведомство, и чаще, подобные просьбы оказывались удовлетворены. Большинство людей предпочитало сменять окружающую обстановку время от времени.
В конце концов, Гики стал единственным работником Растениеводства, оказавшимся на своем посту сразу после школы и так и не сменившим свою профессию с тех самых пор, и, вероятно, именно поэтому некоторые работники косились на него, вечно бормоча себе под нос всякие гадости.
Мысли о бытности учеником заставили садовника закопаться в собственных воспоминаниях, и он вдруг вспомнил, как Лула однажды сказала, будто Гики «не от мира сего». Как ни пытался, он так и не смог понять, что же это должно было значить.