Садгора - стр. 7
Экскурсовод продолжала увлекательное путешествие в славное прошлое, что-то говорила она, о чём-то уже домысливал остановившийся как вкопанный от услышанного курсант: «А на этом полотне неизвестного мастера изображён гусар Ахтырского гусарского полка, ведущего свою историю ещё с середины семнадцатого века и принимавшего участие в Северной войне, многочисленных русско-турецких войнах в конце восемнадцатого и начале девятнадцатого века, в битвах за Измаил, Очаков. Во время своих заграничных походов ахтырцы проходили через Карпаты и были частыми гостями Садгоры, по её булыжным мостовым вступали они в город на великолепных лошадях. На сапогах блестели шпоры, на поясе были сабли в ножнах, уста в усах. Женщины бросали им цветы и чепчики. Только гусары-ахтырцы, единственные из всех в русской армии, в знак особой удали и лихости щеголяли серьгой в левом ухе. Серёжка была в виде креста в месяце и называлась Святославова в честь князя, освободившего Русь от хазаров. Сын его, Владимир, был крестителем Руси. Обратите внимание, такая серёжка имеется у нас в экспозиции в соседнем зале. Именно в рядах этого полка в период наполеоновских войн в боевых действиях особенно отличился уже названный Денис Давыдов, талантливый поэт, воспевший гусарскую удаль. Интересный факт: после взятия Парижа мундиры ахтырцев изрядно обносились, тогда они вновь были пошиты из ряс монахинь из монастыря ордена Капуцинов в местечке Аррас, поэтому мундиры коричневого цвета, и именно по этой причине, а не по той, что вы подумали, служивший в полку поручик Ржевский, известный вам из анекдотов, всегда после третьего тоста поднимал бокал с шампанским за французских женщин».
В музее, казалось, запахло одновременно порохом, шампанским и розами. Нос у Феликса был хоть и маленький, но шёл в комплекте с собачьим слухом, запахи для него имели чрезвычайное, не эстетическое, а скорее информационное значение, как и для любимого им кокер-спаниеля, оставленного и ждущего дома с грустными глазами, похожими на глаза хозяина. Курсант не любил вопросов, на которые не знал ответов, поэтому наметил себе по приходу в училище сбегать в библиотеку и узнать, есть ли там книги о гусарах-ахтырцах и действительно всё ли было так, как рассказала экскурсовод. Энциклопедиям и словарям он доверял больше.
«Вот ты где! К-курсант, два наряда в-вне очереди и-и лишение увольнения тебе!» – «За что, товарищ майор?» – «За-за-за опоздание в строй! Бегом в гардероб одеваться и на вы-выход». Трюкин, не дождавшись Феликса, пошёл на его поиски, а найдя сам затем ненадолго задержался в соседнем зале, где были выставлены оружие и одежда гусар. Выдав курсанту его шапку-ушанку и серую шинель, одиноко висевшую среди разноцветного штатского платья, гардеробщица похвалила Феликса: «Молодец, не куришь, не то, что эти паровозы». Когда она раньше работала на железной дороге, то очень они ей не нравились паровозы эти, отменённые в пятьдесят шестом году, но увы и ах, годы взяли своё, поэтому теперь у неё – музей, как депо конечной станции. Курсант по-быстрому оделся, подошёл к зеркалу в полный рост, оправился. Так, хлястик на месте, пуговицы на месте, бляха на ремне начищена и блестит, на внутренней поверхности шапки пришита бирка с его фамилией, чтобы не перепутать, значит всё хорошо. И выбежал на улицу.