С жанру по нитке. Сборник - стр. 6

А к осени сорок второго к нам в Ковжу привезли беженцев из Питера (бабушка всегда говорила – Питер, Ленинградом никогда не называла). И своих-то кормить нечем, а тут ещё и нахлебников поселили. Да грех жаловаться, тётя Дуся с тремя детишками у нас поселилась, изба-то не большая, но места всем хватило. Дочка Лена да Васька с Колькой маленькие, Колька только на год постарше Лёнюшки, этим только огород да лес. Дуся в колхозе работать стала, тоже пол-звёнышка приносила, не каждый день, как и мы. А через два месяца, аккурат лёд стал, из Мегры приехало начальство и приказ нам прочитали: эвакуированным из Ленинграда полагается по кусочку хлеба ежедневно. Вот уж мы обрадовались! Какое-никакое, а подспорье. Принесла, значит, Дуся первую пайку. На день получалось на четверых скипка одна в палец толщиной. А мы на шестерых делили, детям всё, а сами с ней крошки со стола сметали, да в рот отправляли.

А на будущий год, это уже в сорок третьем, беда пришла, откуда не ждали. Солдатик с фронта шёл, заночевать напросился. В избе места нету, так мы его на сарай пустили, летом было, жара да сушь, не замёрзнет. А он возьми, да и закури цигарку. Еле спаслись мы, изба дотла сгорела, и солдат сгинул в огне. Кого винить? Не знаю. Пошли мы погорельцами к маме моей, бабушке Анне, помнишь её. Одна жила, да двое на постое. Не сильно её жаловали тогда, она же из репрессированных, тогда говорили – жена врага народа. А куда деваться. Вот и пришли к ней ещё восемь ртов. Вот в этот самый дом, это уже в пятьдесят третьем сюда перевезли, когда Волго-Балт строили и Ковжу затопили. А к осени и муж мой пропал без вести… Вот так, Валерушка, и жили мы тогда: от звёнышка да до звёнышка.