С улыбкой трупа - стр. 24
Пластиковые бутылки сейчас раздражают – а тогда их можно было раздобыть только у иностранной родни, их ставили на кухню и держали в них подсолнечное масло.
Отца отправляли в командировку в Новополоцк, где в магазинах был почему-то вкусный ацидофилин, а вот сливочное масло уже по талонам. Дома тоже лежат несколько листов талонов на дрянные сигареты и спички, и все эти паспорта покупателя, и вечный вопрос – дадут или не дадут то, что в них понаписано, потому что мы уже область, но ещё район.
Но страх ожил только ближе к середине восьмидесятых. Даже наверху уже считали доли процента, никакого оптимизма по поводу новых пятилеток. Всё шла и шла война в Афганистане, непонятная и тревожная даже для тех, кто там воевал. Даже телевизор начинал заговариваться. Черский отлично запомнил эту странную фразу из официальное телепередачи про корейский “Боинг”: "Самолёт продолжал лететь в сторону открытого моря"…
Когда вокруг происходит такое – люди, в принципе, не против, чтобы всё рухнуло.
Ну, вот оно и рухнуло. Мало кто ненавидел Союз всей душой – но почти всем не было до него никакого дела.
И внезапно оказалось, что разруха умеет быть очень разной. И тебя просто перекинуло из одной в другую. Никуда не делся этот всеобщий серый бетон – он просто потрескался. Трубы как лопалисб, так и лопались, в кое-как сложенных блочных домах как продувало, так и продувало. Сантехники пропали даже муниципальные, автобусы напоминали душегубки.
Больше не ставили на учёт – но могли поставить на счётчик. Появились в магазинах ботинки – но немыслимой цены и качества непредсказуемого. Можно было смотреть польское телевидение и даже BBC – но там говорили об американских делах и польском зоопарке.
И если раньше ты мог тайком слушать вражьи голоса, а потом даже пересказывать их в заводской курилке, с дежурным напоминанием, что с услышанным ты категорически не согласен – то теперь не было того завода, а если и ухитрился ты найти работу с курилкой, то никому там больше не было дела до того, что и где ты услышал.
5. Агент
Жилая застройка закончилась, он шагал через какие-то расплывшиеся во тьме заросли – может быть, маленький лес, а может, разросшийся парк. Но направление было правильным: он отлично чувствовал, что идет через центр города, а значит, заросли скоро закончатся.
Смена окружения повлияла и на мысли. Теперь это были не жилища, а заросли – и мысли тоже сместились от быта к тем самым сумрачным тайнам, о которых он и собирался поразмыслить по дороге.
Тем более что оставшееся расстояние еще оставило ему достаточно времени.