С тобой нельзя - стр. 90

Наталкиваюсь на Алёнку глазами. Она меня тоже видит, вздрагивает и замирает. На ней светлые джинсы и толстовка, рукава которой закрывают пальцы по самые кончики ногтей.

— Вот теперь ваша очередь, — гнусавит медичка.

— Ага, — заторможенно пропускаю Исаеву, открывая ей дверь. Какие-то секунды медлю, прежде чем забить на освободившийся кабинет, и иду за ней следом. — Ты… У тебя перелом? — сканирую ее взглядом. Не в моем положении вообще проявлять заботу о ней и хоть чем-то интересоваться.

— Что? — Алёнка запрокидывает голову, оттягивает рукава толстовки еще сильнее. — Что ты сказал?

— У тебя перелом? — воспроизвожу в воздухе какой-то непонятный жест ладонью.

— Нет. Точнее, было подозрение, но все хорошо.

— Это из-за…

Вслух произнести все, что с ней в том гребаном отеле случилось, духу не хватает уже.

— Нет, — Алёна отрицательно мотает головой, будто вспомнив что-то важное, вздрагивает и, активно жестикулируя, объясняет, что оступилась, когда они с Вадиком поднимались в квартиру. — Вадя настоял, вдруг косточка какая треснула… Но все хорошо. А ты?

Алёнка облизывает губы, внимательно и с явным сожалением во взгляде рассматривает мою разбитую рожу.

— Нормально.

— Ты обещал, что ничего Вадику не расскажешь, — вздыхает.

— Так правильно будет, подумал… — Чешу затылок, взъерошивая волосы ладонью. — Извини, за все.

Алёна кивает, закусывает нижнюю губу. Вижу, что снова может заплакать, но вроде как держится. Выглядим оба ужасно. И оба из-за меня.

— Я правда не хотел ничего плохого. Тебе. С тобой. Извини. Я мудак.

— Я в порядке, Матвей.

— Ладно.

Снова киваю. Мы стоим у стены. Близко друг к другу. Не так, чтобы прикасаться, но если руку протянуть немного совсем, то дотронешься. В какой-то момент очень хочется именно это и сделать, но я себя на этапе зарождения данного желания торможу.

— Молодой человек, ну долго вас ждать?! Заходить думаете?

Одновременно и одинаково реагируем с Алёнкой на появление медсестры. Резко отскакиваем друг от друга.

— Иду.

Словно в последний раз цепляю Исаеву взглядом. Киваю и захожу в кабинет.

По итогу у меня и правда, оказывается, сломано два ребра. Ближайшие дни придется ходить с тугой повязкой. От вождения сказали пока тоже воздержаться.

В Москве мне быть желательно послезавтра, чтобы не возникло вопросов…

Как только выхожу на улицу, вытаскиваю сигареты. Прикуриваю. Затягиваюсь. Морщусь. Вдыхать неприятно. Но никотиновое голодание побеждает все сегодня. Если не покурю, точно крышей поеду. Смакую каждую затяжку через боль — это какая-то высшая степень мазохизма.

Отец появляется внезапно. Кладет руку мне на плечо. Хмурится, когда смотрит на мои пальцы, сжимающие сигарету.