С любовью, Старгерл - стр. 29

Но, конечно, этого не случилось. Когда мы вернулись в луч света и я обернулась, человеком, идущим за мной, оказался Алан Ферко, а не ты.

Тем временем Пуся решила показать свой коронный фокус с исчезновением. Она всегда так поступает, когда чувствует, что ей не уделяют достаточно внимания. Она бесшумно и неподвижно, словно комнатный торшер, встала в углу и крепко зажмурила глаза – Корица, как обычно, сидела у нее на плече.

– А где же Пуся? – подмигнула мне Бетти Лу.

Я огляделась. Затем уставилась прямо в угол. И пожала плечами:

– Не знаю. Наверное, опять испарилась. Да еще и Корицу с собой забрала.

– Пу-уся? Ты здесь? – позвала миссис Ферн.

Из угла не раздавалось ни звука.

– И как ей это удается? – В голосе Бетти Лу зазвенело изумление.

– Это дар свыше, – предположила я.

– Как ты думаешь, она к нам когда-нибудь вернется? – забеспокоилась хозяйка.

– Конечно. Как только будет готова.

Бетти Лу с облегчением кивнула:

– Ну, хорошо. Тогда пока дорасскажи мне о Кизиловом фестивале.

И я все расписала ей в деталях – всех, какие только смогла вспомнить. Тем временем ароматы от жареной грудки индейки, а также от тофундейки[16] (да-да, я все еще вегетарианка) распространились по всему дому. И мне показалось, что из угла вдруг высунулся нос – высунулся ровно настолько, чтобы принюхаться.

Когда я закончила рассказ, Бетти Лу снова выглянула в окно. Потом обернулась.

– Как ты думаешь, я когда-нибудь увижу снова Кизиловый фестиваль? – Ее глаза блестели. – Скажи мне правду, Звездная девочка.

К моему горлу подступил ком. Мы сцепили руки через кухонный стол.

– Обязательно, – произнесла я и сама себе поверила.

Бетти Лу встала, чтобы проверить большую кастрюлю на плите.

– Ох-ох-ох. Пришла пора толочь картошку, а Великой Толкуши Пуси-то и нет. Не знаю, что делать.

– Я здесь! Я здесь! – Девочка материализовалась так стремительно, что Корица буквально чудом удержалась у нее на плече. – Сейчас все растолку! – И начала торопливо снимать обувь.

Пришлось долго уговаривать ее отказаться от идеи мять картошку ногами (ей как-то попалась на глаза картинка, где виноделы топчут ступнями виноград). И еще примерно столько же – чтобы отказаться от идеи доверить это дело Корице.

Наконец картошку худо-бедно растолкли, и ужин был съеден. Я отвела Пусю домой. Последним, что она сказала, обняв меня на ночь, было:

– Я сама хочу устроить фюстибаль!

И, собственно, сегодня у нас проходил Пусин фестиваль.

Как и Кизиловый, открылся он парадом. Ведущим-распорядителем Пуся назначила Корицу, а себя объявила Главной Королевой. Одеяние она себе соорудила из кухонных полотенец, завернувшись в них, – оно казалось ей шикарным. Еще девочка нацепила туфли своей мамы на высоких каблуках, а в волосы сунула белую пластмассовую расческу, которую назвала короной. Я везла ее за собой в маленькой деревянной повозке. Пуся милостиво улыбалась и махала рукой толпе на Рингголд-стрит (состоявшей примерно из десяти родителей соседских ребятишек). Ведущая-распорядительница восседала у нее на плече.