С любовью. Ди Каприо - стр. 26
И Никита пошёл. Другой альтернативы всё равно не было. Шли они километра три, может, четыре. Вскоре после знака появился перекрёсток – к дороге примыкала совсем уж непримечательная тропинка, на которую они и свернули. Таец больше не смеялся, более того, проявил человечность: шёл не быстро, по временам оглядывался и даже останавливался, давая Никите передохнуть.
Наконец деревья расступились и впереди показались скромные домишки тайской деревни. Тут только Никита в полной мере осознал, как он выглядит. Встречные тайцы останавливали его проводника, перекидывались с ним несколькими репликами, безо всякой скромности косясь на Никиту и весело улыбаясь. При этом периодически повторялось слово «фаранг».
К счастью, позор длился недолго. Они прошли краем деревни и остановились у стоящего на отшибе дома, если, конечно, это строение можно было так назвать. Косую крышу удерживали три стены, на одной из которых висела здоровенная плазменная панель. Внутри стояло несколько столиков, с десяток замызганных пластиковых стульев и весьма условное подобие барной стойки. У стены напротив плазмы устроился видавший виды обитый дерматином диванчик, между диваном и стойкой торчал холодильник с прозрачной дверцей.
На диване сидел таец в драных джинсах и майке и с увлечением смотрел какое-то странное мочилово местного разлива: на ринге сошлись здоровенные громилы совсем не азиатской комплекции и лупили друг друга, подчиняясь совершенно неочевидным правилам, а скорее, не подчиняясь никаким правилам вовсе. Звук у телевизора при этом был выключен.
Проводник Никиты нырнул под навес и принялся что-то втирать любителю немых боев без правил. Время от времени звучало знакомое уже слово «фа-ранг», которое как минимум через раз сопровождалось кивком или взглядом в сторону Никиты. Из чего тот сделал вывод, что «фаранг» – это всё же он.
Хозяин навеса между тем поднялся с дивана, посмотрел на Никиту и что-то спросил по-тайски, явно обращаясь к нему.
– Я не понимаю, – выдавил из себя Никита по-русски и добавил почему-то: – Ду ю спик рашен?
Таец в драных джинсах повернулся к Никитиному проводнику и снова что-то непонятно залопотал на своём языке. Потом засмеялся и поглядел на Никиту:
– Русский не знаю. Только английский, – сказал он на языке Шекспира с лёгким мяукающим акцентом.
Никита почувствовал, как с души падает даже не камень, а каменная глыба. В этот момент ему захотелось обнять и расцеловать англоговорящего аборигена, но он сдержался.
– Я потерялся. Можно мне попить? – спросил Никита неожиданно осипшим голосом.