Ржавчина и соль - стр. 13
– Успокойся… Слышишь?
Она затряслась еще сильнее. Ну что же, хотя бы не пытается накинуться на него с кулаками, уже хорошо. Можно попробовать действовать немного решительней. Пока она не успокоится, он ничего не узнает.
Он пришел сюда не для того, чтобы ее жалеть.
Беккет медленно развернул Нору к себе. Заставив ее оторвать ладони от лица, он хотел было влепить ей пощечину, но внутренние барьеры оказалось не так уж легко преодолеть. Даже по отношению к проститутке. Джим никогда не бил женщин, они и без этого боялись его как огня. Он усадил Нору на стул и грубоватым жестом влил в нее остатки вина из бутылки.
Она закашлялась, но, кажется, начала успокаиваться.
Кроваво-красные капли стекали с ее подбородка, смешивались со слезами и падали на полуобнаженную грудь, едва скрытую кружевным корсажем платья проститутки.
Сейчас эта женщина не выглядела опасной. Но Джим не обманывался. Он уже знал, на что она способна.
Отвернувшись от Норы, он полез в кухонный шкафчик в поисках еще одной бутылки вина. Вина он не нашел, зато обнаружил бренди. Судя по этикетке, не самого дешевого.
Плеснув его прямо в грязный бокал, он поднес его к губам Норы, но та внезапно мотнула головой, пытаясь отстраниться.
– Я эту гадость не пью, – почти спокойно сказала она. Голос ее осип от рыданий, а плечи до сих пор слегка подрагивали, но во взгляде больше не плескалось безумие. – Это для Клайда.
Пожав плечами, Беккет сам выпил содержимое бокала и поставил его на стол. Возвышаясь над Норой, он пытался смотреть в сторону, потому что глубокое декольте ее платья слегка тревожило его. Как и любого нормального мужчину.
– Не хочешь объяснить, что это было? – спросил он. – Как я мог сломать твою жизнь, забрав эти письма? Письма, содержание которых ясно говорит о том, что вы с моим отцом были любовниками.
Нора глубоко вздохнула, а потом вытащила из кармана платья белоснежный платок и принялась вытирать им лицо и грудь.
Беккету на несколько мгновений показалось, что она над ним издевается, но он сразу же отбросил эту мысль. Если она не притворяется, сейчас ей все равно, кто на нее смотрит и как ее действия выглядят со стороны.
– Я не была любовницей твоего отца, – глухо повторила она, спрятав платок. – Да, мы общались. Очень часто. Он приходил в дом призрения почти каждый день. Но он делал это не ради меня. Я просто пыталась его поддержать. Помочь в его поисках.
– Поисках? – нахмурился Джим.
Нора кивнула, глядя себе на колени. За окном продолжал барабанить дождь, но людские голоса стихли. Мерный стук действовал успокаивающе. А может, все дело в том, что Джим расслабился после вина и бренди?