Рыжий демон осенних потерь - стр. 2
– Она возила нас на озеро. В детдомовский старенький «пазик» набивалась куча ребятни. И мы все весело катили за город. Неужели не помнишь?
– Точно! Брызги были соленые, значит, не пруд на даче, он же пресный. И вода там пахнет не так.… Но все равно в этом озере ты меня чуть не утопил.
– Черт, Алька… Когда тебе исполнилось шесть, мне было восемь. Тебе, наверное, казалось, что я прямо такой большой и сильный, да?
Я кивнула. Мне и в самом деле так казалось. Пока не подглядела случайно, как Кит плачет. Конечно, его оправдывала сильно разбитая коленка, а еще – он думал, что вокруг нет ни души. Но все равно – Кит рыдал, размазывая кровь и грязь, тоненько повизгивая. В тот момент в моей иерархии авторитетов Кит стремительно потерял несколько пунктов. С первого места опустился на третье после Ники и Граудона, покемона, вызывающего извержения вулканов.
Кит больше не был для меня всемогущим, но я ему об этом никогда не скажу.
– Мы были детьми, – снисходительно произнесла я банальную фразу, которую обычно говорят, когда не хотят обсуждать что-то важное. – Ты его даже не постирал ни разу, – добавила с упреком, разглядывая замурзанную игрушку.
– Чего?
– Говорю, мягкие игрушки нужно стирать. Лучше вручную, но на крайний случай можно провернуть в машине.
Кит воззрился на меня с таким видом, словно я выдала сакральное библейское откровение, которое бережно хранили от посторонних ушей в скитах аскеты и адепты.
– Ладно, – махнула рукой. – Сама постираю. Раз уж это чудо-юдо попало в мои руки. Ты сегодня дежуришь?
Кондратьев вздохнул и нехотя полез из уютного кресла.
– Я понял, что мне пора, хотя ты даже чаем не напоила.
Понятливый Кит… Я улыбнулась:
– Сам же не захотел на кухню.
Он что-то проворчал нехорошим нудным голосом. И добавил уже четко и зло:
– Это Ника вдруг попросила меня вернуть тебе игрушку. Зачем ей это понадобилось почти через тридцать лет, черт знает. Только, если бы не она, я, может, и не вспомнил бы.
И ушел. А я вдруг и в самом деле подумала о прослушке. Мысль для нормального человека дикая, но если вы хорошо знаете Кондратьева, то такой вариант не кажется чем-то нереальным. Прощупала мягкий плюш. В одной из прорех, разъехавшейся под моими пальцами, что-то блеснуло.
– Ну, Кит, – прошипела я, поддевая ногтем малюсенький кругляшок с усиками.
Вовсе это оказался не жучок, хотя нечто близкое. Небольшой серебряный брелочек в виде паучка. Кажется, никакой материальной ценности он не представлял. И шпионской тоже. Потемневшее от старости ювелирное изделие из низкопробного металла. Наверное, был кому-то дорог как память. Возможно, и мне, если бы что-то о нем помнила. Но штучка была занятная. Я отчистила его от темного налета, приспособила к тонкой серебряной цепочке и надела на шею.