Рыцарь - стр. 3
Правда, то, что он сьер и де Бош, я узнал уже потом.
Гийом грузно осел в траву. Я не сразу смог заставить себя подойти к нему: признаться, ситуация меня немного шокировала. А когда все-таки смог и подошел, конвульсии у Гийома уже прекратились и он был стопроцентно мертв.
На полном автомате я стянул латные рукавицы, вытер меч и подумал: «А из-за чего мы подрались-то?..»
И вот тут я понял, что ничего не помню. Вообще. Не помню даже, как меня зовут.
От тихой паники по этому поводу меня уберегли две вещи. Во-первых, во мне отчего-то жила твердая уверенность, что пройдет минута-другая и все встанет на свои места. Я вспомню, кто я такой, вспомню, что я здесь делаю, и тогда станет ясно, что теперь делать с трупом этого большого бородатого парня…
Во-вторых, зрители наконец соизволили покинуть свои зрительские места и, громко переругиваясь, подошли поближе.
– Это бесчестно!!! – вопил человек со шрамом.
– Все честно!!! – орал толстяк. – Оружие было у него в руках!
– Он должен был предложить ему сдаться!
– А разве твой Гийом, когда вызывал на бой моего господина, не сказал ему: «Мы будем биться до смерти»?! Разве он позволил ему поднять свой меч?!
Так я узнал, что, оказывается, являюсь чьим-то господином.
– Но Гийом-то предложил ему сдаться! – не успокаивался поджарый.
Пора бы и мне вставить словечко.
– Уймись, – посоветовал я человеку со шрамом.
Он заткнулся. Причем сразу же. Глянул на меня со злобой, но тут же вперил взгляд в землю и отправился к мертвецу.
– Что с телом-то делать будем? – спросил я толстяка, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно естественнее. Почему-то казалось мне, что за это убийство меня схватят и посадят в тюрьму. С другой стороны, я защищался…
Но толстяк смотрел на происходящее под другим углом.
– Тело? А на что оно нам? Эй! – Он повысил голос. – А который тут гийомовский конь?
Когда поджарый, услыхав это заявление, повернулся и вперил в толстяка ненавидящий взгляд, толстяк все так же буднично добавил:
– И доспехи с него снимайте и тащите сюда.
Я почувствовал, что во мне что-то противится этой идее.
– Не надо, – вмешался я. – Не надо нам его доспехов.
Поджарый мрачно уставился на меня, а толстяк удивился.
Но возражать не стал.
– Так уж и быть, – важно объявил он, обращаясь к поджарому. – Доспехи можете оставить себе. Но коня мы забираем! Так который конь-то, вороной, что ли?
– Угу.
Толстяк вопросительно поглядел на меня, но поскольку я не сдвинулся с места и ничего не сказал, сам подошел к вороному, ухватил за узду. Тот злобно фыркнул и попытался укусить.
– Зовут как? – спросил толстяк.