Рядовой неандерталец - стр. 15
Егоров всё свое детство и юность провёл в лесу на охоте вместе с отцом. Попасть мог «в прыжке белке в глаз», но в личном деле, насколько знал Соболев, этой информации не было. На стрельбищах Саня Егоров неизменно показывал отличные результаты, и решался вопрос о назначении его на должность снайпера.
– Чёт понять не могу никак. Навроде то же место, а навроде и нет. Березы в лесу каки-то корявы. Кусты не там и не таки, – Егоров говорил, проглатывая окончания, весьма характерный говор для местного населения, но услышать его в настоящие дни можно только в совсем уж глухих деревнях или от древних старушек.
В это время показался Соловьев, сгорбившись, он тащил на себе тело пулеметчика, сзади с двумя автоматами следовал испуганный Сидоров.
– Командир, пулемета нет на месте, все обшарили, – Соловьев задыхался, всё-таки тащить на себе крепкого телом Макса, при этом находясь в ОЗК – дело не легкое, да еще и для курильщика. Внутренне Соболев уже предполагал, что оружие они не найдут. Не надеялся также, что Мещера найдет второе отделение. Внутренний голос подсказывал, что они вовсе не в том месте, где были утром…или не в то время.
– Давайте за Беломестновым! – он отдал распоряжение и склонился, осматривая тело погибшего друга. Бронежилет был пробит посередине, по центру груди. Острая пуля калибра 7,62 срикошетила об верхнюю бронепластину и, прошив кевларовую ткань между стальными пластинами, под углом вошла в солнечное сплетение. Ранение было не совместимое с жизнью.
Соболев раскатал плащ ОЗК и накрыл тело погибшего товарища. Между тем, бойцы принесли тело Беломестнова. Видимых следов повреждений на его теле найти не смогли. Молодое обескровленное лицо стеклянными глазами смотрело в небо. Его позиция находилась справа от пулемета, то есть практически ближе всех к эпицентру вспышки, вероятно, это и стало причиной смерти. Оружия при Беломестнове так же не оказалось.
Через час вернулись Мещеряков и Клочко.
– Миха, нет там никого, – было заметно, что Мещера нервничает, – прошли километра три – ни следа. Ни взвода, ни грузовика.
Предположение Соболева оправдалось. Оставалось выяснить, что с боевиками. Сержант помнил приказ – не подходить к террористам после их ликвидации, но в данных обстоятельствах, когда приезд специалистов из ФСБ и вообще кого-либо был маловероятен, было необходимо выяснить живы они или нет. Взвесив все за и против, Соболев взял с собой пятерых солдат. Короткими перебежками, прикрывая друг друга, они добрались до леса. Их взору предстал девственный лес, и следов пребывания, либо следов хоть какой-нибудь жизнедеятельности человека, они найти не смогли. Не было мусора, следов, стреляных гильз. Осматривая место недавнего боя (то ли это место?) Михаил краем глаза заметил движение между деревьями. В нескольких метрах от него лес уступал место небольшой прогалине. Пригнувшись, он подал знак остальным, многозначительно прижав указательный палец к губам, показал пальцем в сторону возможного контакта. Осторожно, стараясь не наступать на сухие ветки, группа пробралась к поляне. В ярких лучах полуденного солнца, там спокойно жевали молодую травку дикие козы. Ближе всех находился самец, судя по рогам с тремя отростками, это был трёхгодовалый козел-гуран. Чуть позади паслись три безрогие самки. Это были красивые животные с бежевой шерстью и белой грудью. Почуяв запах чужаков, козы, а точнее косули, выгнули шеи и уставились на солдат глазами-маслинами. Ноздри раздувались, пробуя на вкус незнакомый запах пришельцев. Соболев непроизвольно вскинул автомат, сердце в груди бешено забилось. Он никогда раньше не был на охоте, так как был исключительно городским жителем. Первобытные инстинкты охотника, спящие в любом человеке, проснулись. Усилием воли он опустил оружие и предостерегающе поднял руку, запрещая открывать огонь. Не хватало еще быть уличенным в браконьерстве. Почуяв опасность, косули, мелькнув рыжими пятнами, унеслись в лес. Всё-таки невероятно, что дикие животные так близко подпустили к себе человека. Возможно, виной тому был их необычный вид: длинные плащи ОЗК скрывали фигуру, и в довершении противогаз делал из привычного образа охотника что-то совсем непонятное для лесных жителей.