Рядовой для Афганистана - стр. 14
Я присел у белой казармы нашего «дома» – на эту ночь. Из темноты появился командир взвода Семенов и сказал, что завтра утром мы вылетаем в Афганистан и попросил выполнить одно важное для него дело.
– Ладно, утро вечера мудренее, – махнул он рукой, постоял в задумчивости, и ушел в ночь.
Сверчки и цикады поют так громко, что их треск распространяется повсюду, отражаясь от черных предгорий и возвращаясь в самые уши. Эта мелодия не утомляет, она прекрасна и вечна, словно маленькие ангелы поют бесконечную мелодию жизни. Они будут петь всегда, если даже случится непоправимое, и я не вернусь из той неведанной страны, в которую мы влетим завтра на серебряных самолетах судьбы.
Странное, необъяснимое состояние, от которого встают дыбом волосы на затылке и бегут мурашки по всему позвоночнику. Где-то, внутри меня, все сжалось от едва тлеющей тоски по родителям – особенно по моему папке. Он только с виду был всегда дерзкий, смелый и независимый, но если бы со мной случилось несчастье, то он точно не выдержал бы такого удара. Мама – всегда ласковая и ранимая, но внутри была необычайно сильная, думаю, она смогла бы пережить мой геройский выход из жизни. Конечно, эти картины нужно прогонять, иначе они заполнят все твое мышление и, в конце концов, создадут опасную ситуацию.
Мысли мои плавно перестроились и потекли совсем в другом направлении. Я вспомнил как очень давно, наверное, в первом классе, мама читала нам с сестренкой книжку про путешествия Синдбада-Морехода, превращения Халифа-Аиста и волшебную лампу Алладина. Сказки Древнего Востока будоражили мое воображение и снились мне по ночам, они пленили меня и звали к себе. Ну что же, завтра все мои мечты станут явью, и я увижу волшебную, неизведанную и древнюю страну – Афганистан.
Мы вошли в пустую казарму Ферганского учебного центра ВДВ. Тишина, запустение, как в морге. Удивительно бедная обстановка, деревянный пол времен борьбы Красной Армии с басмачеством в Средней Азии. Старенькие стены с облупившейся краской. Солдатские кровати стоят в один ярус, второй просто не вместится, потолок слишком низок. Пара горящих лампочек на весь длинный коридор.
Где-то в углу трещит радио-транзистор:
«Яростный строй отряд, радостный строй гитар!
Словно степной пожар песен костры горят…
Но одержимость всегда права, когда находит свои слова!»
Когда-то давно, год или два тому назад, я очень любил эту песню и готов был слушать ее ежедневно. И сейчас она пробудила во мне спящее мужество, протрезвила от мрака и тяжелых раздумий. Неожиданно, из того же темного угла послышался шорох и с двух кроватей поднялись двое высоких загорелых словно черти и очень худых старших сержантов-десантников. Видок у них был отвязный и расхлябанный. Они ухмыльнулись, глядя на нас и завели разговор.