Рядом с Джоном и Йоко - стр. 5

(at a Time), он был рыбой, а она – морем, он был яблоком, а она – деревом, он был дверью, а она – ключом. Проще говоря, Йоко позволила Джону стать тем, кем он был на самом деле.

“Два разума, одна судьба” – так Джон описывал их с Йоко взаимоотношения. Вместе они пытались воссоздать рай на земле – “Просто мальчик и девочка, старающиеся изменить целый мир”[14], пел Джон об их с Йоко отношениях в песне Isolation, – и приглашали всех и каждого в совместное путешествие. Многие – ворчливые циники и обиженные фанаты Beatles, мечтавшие лишь о собственном Джоне, – глумились и отказывались от приглашения.

Но попытки изменить мир, избавляясь от одежды, встречаясь с журналистами не вылезая из кровати и посылая сильным мира сего желуди по почте (в сопроводительном письме была просьба посадить их в саду и “вырастить два дуба ради мира”), не очень-то убеждали мир в важности идей двух великих романтиков. Едва ли можно представить себе подвыпившего Тристана распевающим своей возлюбленной: “О Изольда!”, но Джон написал песню Oh Yoko, в которой, как в бреду, выкрикивал ее имя “в облаках”, “в ванне”, “во время бритья”. Это был тот самый подкупающе наивный и забавный способ Джона и Йоко жить, сделавший их подлинными романтическими влюбленными, – только два дурака могут так любить!

Они с радостью примерили роли юродивых – как сказано в Библии, “Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых”[15] – и жили по собственным несерьезным правилам, разыгрывая в повседневной жизни архетипические драмы воображения. Я неизменно вспоминал об этом, каждый раз читая душещипательные письма Абеляра и Элоизы – несчастливых влюбленных, живших в xii веке во Франции. Он был знаменитым харизматичным философом, богословом, поэтом и музыкантом, она – его ученицей, любовницей, женой, а затем, после неизбежного расставания, – настоятельницей монастыря. Она писала Абеляру:

Такое письмо Йоко могла бы написать после смерти Джона.