Рябина в шоколаде - стр. 28
— Мне нужно его открыть.
Вот же чертов Дух Рождества! У меня ничего там нет. Бутылка для воды точно пустая, я хотела и не успела заполнить ее американской водой. И вообще — мой рюкзак прошел секьюрити в другом терминале… И я с ним не расставалась, если… Если дядька читал в моих огромных сонных глазах эти мысли, то смеялся про себя… Рука в перчатке полезла внутрь рюкзака и вытащила упаковку леденцов от кашля. А они-то каким местом помешали? Даже захотелось кашлянуть, чтобы пояснить назначение находки.
Но дядька ничего не спросил, просто прошелся по закрытой упаковке какой-то бумажкой, просканировал ее и вернул все на место. Правда, не извинился, а просто пожелал счастливого пути. Какой там счастливый путь! Я потеряла десять минут — если американцы будут вежливыми, они объявят зарегистрированную меня в поиск. Нога в так и не расшнурованную кроссовку не влезла, я схватила обе за шнурки и побежала к гейту в носках. Какой там час на пересадку! Мне трех не хватило! Кто бы заранее сказал, что у них в аэропорту черепахи, а не автобусы!
Увидев меня, девушка в синей униформе опустила трубку телефона и поправила шейный платок: в глазах у меня рябило, и я так и не поняла, какой цвет в нем доминировал: голубой или все же сиреневый… Она просканировала мой посадочный талон и даже не попросила показать паспорт. Наверное, мое лицо было сейчас лучше любого удостоверения личности.
В этот раз самолет был небольшим, два ряда по три кресла, и пришлось поднимать пожилую пару, чтобы пробраться к своему окну. С извинениями, конечно, но все равно мне стало жутко стыдно за свою нерасторопность. Еще и места для рюкзака не хватило. Счастье, что в нем, кроме ноутбука и пустой бутылки для воды ничего нет, а то бы я не сумела запихнуть его под кресло впереди себя. Да, народ тут явно не покупает багаж. И не говорите мне, что эти огромные чемоданы у нас над головами проходят по весу за ручную кладь…
Я уставилась в окно — уже почти стемнело, или это темнело у меня в глазах. Они болели, как после ночной работой за ноутбуком. Даже появилась болезненная резь. Я опустила веки и… Подняла их, когда по громкой связи объявили, что через двадцать минут самолет совершит посадку в Хило. Погоду на Гавайях я проморгала — проспать все пять часов полета, даже взлет! Впрочем, я бы все равно сейчас не перевела градусы из Фаренгейта в Цельсия. Черт! Это я ударилась коленом об откидной столик — кто-то заботливо положил на него салфетку и пакетик соленой соломки.
— Вы хотите выйти? — тут же поинтересовались соседи.
Не мешало бы! Тело ноет, и Найл будет ныть, если не сменить футболку. Только шнурки снова не поддались, и я запихнула носки в карман джинсов, чтобы ненароком не замочить их в туалете. На это мое действие соседи никак не среагировали — стоит поучиться у них американской толерантности или, другими словами, пофигизму. Меня чужие тараканы тоже не трогают, если это не твари, копошащиеся в голове человека, с которым мне жить под одной крышей. И главное — творить! Будем надеяться, что мистер Бойд ничем меня не удивит и не шокирует, потому что сейчас я и так то ли путешествующая сомнамбула, то ли прифигевший пациент после московской шокотерапии!