Рябина в шоколаде - стр. 118

— Зачем заставлять мою мать нервничать ещё больше, чем она нервничает сейчас? — попыталась я отмазаться, но Харт продолжал требовать телефон в свои шаловливые ручки. — И ты разве можешь не держать джойстик? — использовала я последний аргумент.

— Его будешь держать ты, разве нет? Самолёт проще машины — летать я научился раньше, чем ездить. Ты готова?

Я не могла быть готова ни к его словам, ни — тем более — действиям, но выдала ему телефон.

— Кстати, забыл добавить, что Джек Лондон тоже был на Молокае. Так что ты в замечательной компании. Ну и я как бы примазался… Может, тебе начать писать приключения?

Вот это уже прямое издевательство! Я сложила руки на коленях, чтобы не дёрнуть джойстик: кто его знает, подключен он в реальности к управлению самолетом или нет. Харт все равно ответит, что да! Уже предложил мне посадить самолёт. И это мы всего-то покрыли расстояние в двадцать две мили… Падать в океан не очень приятно — за шестьсот метров можно много чего сказать и передумать. Хотя океан под нами выглядел довольно заманчиво — синий, а ближе к берегу уже аквамариновый… Будь я художником, нашла бы лучшие сравнения, но пока я направила вниз злополучный телефон, чтобы он не попал больше в шаловливые ручки Харта.

Ага, сейчас — он сумел вырвать его у меня одной рукой.

— Ты же не имеешь ничего против селфи — в солнцезащитных очках мы все выглядим замечательно. Но я тебе честно признаюсь, — добавил Харт, когда отстранил свое ухо от моего после удачного по его мнению снимка. — Глаза у меня сейчас как у запуганного мальчика. Там две параллельные полосы пересекаются с двумя другими параллельными полосами, и используются диспетчерами, как бог на душу положит, потому что это самый загруженный из гавайских аэропортов. Мне сейчас придется резко развернуть самолет и уйти на полосу, уходящую в океан…

— А… — я выдала продолжение мысленно, ругая себя за то, что заранее не обратила внимания на слова диспетчера. Они же были не для меня, а для пилота… — Ты сможешь развернуть самолет?

Харт хмыкнул — наверное, нельзя было ржать в микрофон.

— А у меня есть выбор?

Выбор был у меня — не садиться в машину с незнакомым водителем и уж точно не залезать в самолет с малолетним пилотом — но я уже залезла! Как говорится, в воздухе уже не останусь — другой вопрос, как и куда мы приземлимся — и в каком виде?

Мы уже летели над землей: впереди белые облака, внизу зеленые кущи с разбросанными светлыми кубиками домиков. В наушниках я уловила только «четвертую полосу», а требуемая скорость осталась для меня абракадабрским набором звуков. И вот мы снова ушли к воде — посадочная полоса была прямо под нами — нет, конечно, с боку, и я не знала, каким местом мы на нее попадем. А Харт начал напевать какое-то ляля.