Рябина в шоколаде - стр. 11
— А ты уверена, что твой мистер живет один?
— На что ты намекаешь? На наличие в доме прислуги или молодого и красивого родственника?
Мама сжала губы.
— Он живет один-одинешенек. Там даже соседей не видно. Так Регина говорит. Мам, пожалуйста, не волнуйся. Я буду каждый день присылать тебе красивые картинки. Обещаешь не нервничать?
Если бы я могла пообещать это себе! Ох, Рябина, пусть у тебя действительно все будет в шоколаде! Конечно, за сутки в небе с тебя сойдет семь потов, но потом… Ты действительно будешь рада знакомству с мистером Бойдом.
— Джулия, ты главное не волнуйся. Даже если твой самолет опоздает, я не брошу тебя в аэропорту ночью. Пришлю за тобой кого-нибудь из друзей. Так что все будет хорошо. Думать о плохом никогда нельзя. Настройся на позитив.
И это говорит мне в конце ноября человек, потерявший в начале августа жену. Ну, очень позитивный товарищ или… Никакого романа о великой любви на его материале мне не написать. Одно из двух: либо я слишком романтична, либо он слишком прагматичен. Но как в шестьдесят восемь лет можно повторно жениться, если по уши не влюбиться? Еще и не на молодой, длинноногой, красивой, а на шестидесятилетней русской бабе, которая трех слов по английски связать не могла? Ладно, выяснять подробности буду на месте — теперь бы добраться до этого места без приключений.
3. Москва, как много в этом слове!
Оставалось всего тридцать минут до прибытия в Москву, а я так и не достала из сумки косметичку, чтобы придать заспанной физиономии столичный вид: голливудской улыбки мало, надо ещё и брови серьезными сделать. У всех лица сосредоточенные, в глазах отражаются немыслимые мыслительные процессы — даже у тех, кто едет в Москву всего лишь прошвырнуться. Конечно, ажиотаж начнётся со следующей недели, когда Москва засияет новогодними огнями, и это к лучшему — иначе мне бы ни в жизнь не удалось поменять билет и приехать на день раньше, чтобы встретиться с моей Кошкой не в зале аэропорта, куда бы она точно примчалась на крыльях женской дружбы. Или покровительствующей матроны. Да и ладно — неравнодушных к твоей душеньке людей так мало, что гордо вздергивать носик лишнее!
Я лечу на Гавайи — теперь мне есть, что противопоставить ее успеху на личном и профессиональном фронте. У нее один любимчик, пусть и законный, а у меня в каждом романе новый любовник, пусть и выдуманный, зато безупречное совершенство, ах ты ёшкин-кот, масло масляное! И никаких слащавых лиц, а тут — целый вагон людей, да ни на ком придирчивый взгляд не остановить, не взять в прототипы хотя бы по внешности. Не Харрисоны Форды, ну не Харрисоны!