Ружья Авалона - стр. 27

– Будь по-твоему.

Я не сказал ей, что исход битвы зависел от моей встречи с рогатым, но у меня было ощущение, что она это знает и безоговорочно мне верит. Я бы на ее месте поостерегся, но в конце концов, вера – личное дело каждого.

– Всяко может случиться. – Я посмотрел ей в глаза.

– Да, – согласилась Лорен, и я увидел, что она все понимает не хуже меня.

Мы перестали разговаривать и занялись более насущными делами, а потом заснули.

Ей приснился сон.

Наутро она сказала:

– Мне приснился сон.

– Какой? – спросил я.

– Я видела сражение, а потом тебя и рогатого. Вы дрались не на жизнь, а на смерть.

– Кто победил?

– Не знаю. Но пока ты спал, я кое-что для тебя сделала. Надеюсь, это сможет тебе помочь.

– И совершенно напрасно. Уверяю тебя, я могу сам о себе позаботиться.

– Потом мне приснилась моя собственная смерть.

– Разреши мне увести тебя туда, где ты будешь в полной безопасности.

– Нет. Мое место здесь.

– Я не заявляю не тебя никаких прав, – сказал я, – но могу спасти от того, что тебе приснилось. Можешь поверить, это в моей власти.

– Я тебе верю. Но я останусь.

– Ты просто упрямая дура.

– Позволь мне остаться.

– Как хочешь… Послушай, я могу увезти тебя на Кабру…

– Нет.

– Ты упрямая дура.

– Я люблю тебя.

– Глупости. Я тебе нравлюсь. Забыла?

– У тебя все будет хорошо, – сказала она.

– Иди к черту.

Она тихо заплакала, а я принялся ее утешать.

Теперь вы знаете, какая была Лорен.

Однажды утром я стал вспоминать свое прошлое. Я вспомнил своих братьев и сестер и стал тасовать их в уме, как колоду карт, которые лежат вперемешку. Я вспомнил госпиталь, в котором очнулся, битву за Эмбер, Лабиринт в Рембе, Мойру, с которой мне было так хорошо и которая, быть может, принадлежит сейчас Эрику. Я вспомнил Блейза и Рэндома, Дейдру, Каина и Жерара. Я много что вспомнил этим утром. Как вы, наверное, догадались, это было утро перед битвой. Мы маршировали несколько дней, успешно отражая атаки небольших отрядов противника, а когда подошли к Черному Кругу, разбили лагерь не холмах, выставили часовых и легли спать. Наш сон никто не потревожил. Утром я открыл глаза, недоумевая спросонок, почему мои братья и сестры не думают обо мне, как я о них. Это была очень печальная мысль.

В небольшом овражке, где никто не мог меня видеть, я снял шлем, налил в него мыльную воду и побрился. Затем надел свою старую драную одежду – черную с серебряной отделкой. Я вновь был тверд, как камень, черен, как земля, и жесток, как дьявол. Сегодняшний день будет моим днем. Я опустил забрало, одернул кольчугу, затянул пояс и пристегнул Грейсвандир. Свой плащ я заколол у шеи застежкой в форме серебряной розы, и тут меня обнаружил посыльный, сообщивший, что приготовления закончены.