Русский вираж. Куда идет Россия? - стр. 28
Но почему-то, когда в России человек заявляет, что он патриот, слышатся саркастические замечания: «Ну да, когда родина тебя грабит, она начинает говорить о патриотизме». Хотя, опять-таки, та же Америка постоянно говорит о патриотизме, но при этом своих не грабит. То есть все время подсовываются ложные цели. Для патриархального российского большинства – бесспорно, пассивного, не желающего быть втянутым в активную политическую жизнь, – эти оскорбительные лозунги звучат крайне неточно и неправильно.
Гигантское отличие Путина от оппозиции состоит в том, что Путин говорит на языке этого патриархального большинства, понимает его, апеллирует к нему и очень четко попадает в национальный характер. Наши либералы все время пытаются пугать чужими лозунгами. Стоило случиться майдану на Украине, как они тут же вышли к столичному Замоскворецкому суду с лозунгами «Банду геть!» и «Да здравствует майдан!» – тем самым опять-таки вызывая отторжение у подавляющего большинства своих потенциальных избирателей. Потому что все время привносят в Россию чужую модель.
В идеологическом поле бороться с Путиным было бессмысленно, там оппозиция заведомо проигрывала – поскольку ее противник на это поле даже не выходил, не предлагал никакой идеологии и по большому счету ни за какую идеологию не стоял. Когда же он все-таки вышел, то вышел скорее на поле морально-этическое – и, похоже, оппозиция была к этому совсем не готова.
2013–14 годы стали годами больших потерь в общественном мнении именно потому, что морально-этические качества не были предметом дискусии оппозиции с властью. А когда власть сделала первый шаг – пусть искусственно, вынужденно, под влиянием Запада, – она вполне закономерно стала сильно выигрывать. Тем более что многие деятели оппозиции, при всем к ним уважении, в моральном плане вряд ли могут быть примерами.
В свою очередь, формулируя то, что можно назвать квазиидеологией – в терминах отношения к социальным меньшинствам, к традиционным семьям, к той или иной религии, к воспитанию детей, к преподаванию в школе определенных предметов, – власть превращает идеологию в разговор о темах, которые понятны любому, даже самому малообразованному гражданину России.
Повторим, не власть это придумала – она тут работала вторым номером. Но она гораздо чаще говорит на языке, понятном простому россиянину, чем оппозиция со всеми своими рассуждениями о свободе и либерализме, заумными теориями прибавочной стоимости, объяснениями, как нужно строить бюджет и сколько брать налогов. И неважно, кто сколько украл и кто коррупционер. Люди просто идентифицируют – свой или чужой. Критерий простой: «Ты в Бога веришь или нет?» А если ты говоришь не «церковь» а «РПЦ», или называешь Патриарха Гундяевым, включается механизм отторжения. Не играет никакой роли, кто, по большому счету, в данный момент занимает пост Патриарха. Просто сразу формируется отношение: ты – чужой. Ты свой в «Жан-Жаке», но чужой для народа.