Русский кантианец - стр. 3

в своей книге «История русской философии»[27]. Он выделяет в творчестве Александра Ивановича, главным образом, априоризм[28] как учение о высших основах научного познания и логицизм[29]. Он пишет: «Гносеологию[30] как науку о пределах человеческого разума он развил, опираясь на логику, посредством теории умозаключений и способов доказательства общих синтетических суждений»[31]. Лосский считает, что в этике А. И. Введенский следовал Канту, когда как к вере в Бога, в бессмертие души и в свободу воли он пришел через нравственный закон.

Краткую оценку мы находим и в книге М. Н. Ершова[32] «Пути развития философии в России»[33]. Автор считает, что Введенский – крупное имя в русской философии, что он оставил «богатое литературно-философское наследие»[34]. М. Н. Ершов отмечает то, что конструкция философского критицизма, созданная Введенским, отличается необычайной простотой и ясностью художественной архитектоники, а центральное положение в его доктрине занимает анализ закона противоречия.

С оценкой творчества А. И. Введенского, высказанной протоиереем Василием Зеньковским, Н. О. Лосским и М. Н. Ершовым, сложно не согласиться, однако это лишь краткие замечания, сделанные в некотором смысле даже поспешно. Каждый из вышеприведенных авторов не смог обозначить в своей работе очень многие грани философии А. И. Введенского. Объясняется это, с одной стороны, жанром историко-философского обзора, которому не под силу оценить идейное богатство всесторонне, с другой – незначительным вниманием названных исследователей к судьбе критической философии в России.

Упомянем еще две работы, которые хотя и посвящены специально неокантианству в России, однако рассмотрение философии Введенского в них вряд ли можно считать объективным. Обе они написаны приверженцами марксизма. Первая принадлежит Е. И. Водзинскому[35] и носит название «Русское неокантианство конца XIX – начала XX веков : Марксистско-ленинская критика онтологии и гносеологии»[36]. В ней критическая философия А. И. Введенского объявляется служанкой богословия, которая не в состоянии показать объективное основание логических форм и правил связи. Автор бездоказательно утверждает, что неокантианство враждебно науке. И почему же? Потому, что оно оправдывает и защищает религию.

Другая работа – «Неокантианство в России»[37] Л. И. Филиппова – сходна по своему содержанию с книгой Водзинского. Даже из самой цели сборника «Кант и кантианцы : Критические очерки одной философской традиции», где и помещается статья Л. И. Филиппова, видна предвзятость и необъективность исследования. Целью составления книги является желание показать, как выхолостили неокантианцы Канта, борясь с Марксом. Но по отношению, например, к А. И. Введенскому это заявление – откровенная неправда. Ведь даже такие крупные исследователи, как Н. О. Лосский или М. Н. Ершов, указывают на то, что А. И. Введенский не только понял философию И. Канта, но и сумел очень просто и ясно изложить ее, что говорит, конечно, в пользу Введенского. С Марксом же он не боролся. Просто философские исследования привели Александра Ивановича к выводу об ошибочности таких философских взглядов, как атеизм и материализм. Филиппов бездоказательно называет логицизм А. И. Введенского ненаучным, считая логику не частью теории познания, а лишь деятельностью по анализу тавтологических высказываний. Филиппов утверждает, что философия А. И. Введенского теряет связь с накоплением знаний в естественных науках. Однако же в действительности, именно в философии А. И. Введенского есть возможность постоянно рассматривать, оценивать и использовать новые данные естествознания, так как его философия не зависит от каких-либо взглядов на строение окружающей действительности. Кроме того, Филиппов утверждает, что терпимость философии А. И. Введенского в области метафизики