Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век - стр. 14

Обедать он отправился к жене Яна Ренсена, которая жила на Зейддейке. Ян Ренсен служит тоже в Московии корабельным плотником, и царь очень любит его.

Он обедал и у вдовы вышеупомянутого Класа Виллемсона Меса. Она хотела поблагодарить его за щедрый подарок, посланный ей после смерти мужа, но не посмела сделать этого; так как он не желал, чтобы было известно, что он высочайшая особа. Поэтому, следуя данному ей доброму совету, она сказала ему, что не в состоянии выразить ту благодарность, которую питает к его царскому величеству за милость, оказанную ей, когда она овдовела, и просила его, чтобы он, когда увидит его царское величество, передал ему от ее имени искреннюю и сердечную признательность. На это он ответил, что она может быть вполне уверена в том, что это будет доложено его царскому величеству.

Он навестил и Марию Гитманс, бедную женщину, сын которой тоже служит в Московии плотником. В этот домик как раз зашла и Антье, жена вышеупомянутого Арейана Метье. Они выпили вместе по рюмке еневра[1]. Мария Гитманс, показывая на Антье, сказала: «ее муж тоже плотничает в Московии». Он спросил: «Кто он такой»? Она объяснила ему это, и он тогда ответил: «Я хорошо знаю его, потому что он строил корабль недалеко от моего корабля». Она продолжала: «Разве ты тоже умеешь плотничать»? Он ответил: «Да, я тоже плотник».

Ему весьма понравилась зандамская одежда; поэтому он отправил одного из своей свиты вместе с портным Ремметом в Амстердам с поручением купить материй, чтобы сшить платье его величеству по зандамскому образцу. Также и другие здешние портные шили платье ему и его свите.

Между тем обо всем этом много толковали. Одни говорили: «это непременно великий царь, ведь это видно и из того, что он постоянно трясет головой и размахивает правой рукой». Другие говорили: «не может быть, чтобы такой великий государь жил здесь в деревне, притом еще на такой плохой улице, как Кримпенбурх, и в таком невзрачном домике», и приводили еще столько доводов, что их и перечислить нельзя. Чтобы разъяснить эти сомнения, жители неоднократно обращались к вышеупомянутому кузнецу Герриту Кисту и к А. Каувенгоофе и упрашивали их сообщить им сущую правду. Обращались и к вышеупомянутым женщинам, у которых он обедал; но все они хранили тайну, в особенности же Геррит Кист, так что однажды его жена Нель Макс сказала: «Геррит, я терпеть не могу, когда ты говоришь неправду».

Он сам иногда порядком дурачился и, между прочим, устроил следующую шутку: 19 или 20 августа он купил себе слив на Горне, положил их в свою шляпу, взял ее под мышку и начал их есть на улице, проходя через Дамм