Русский бунт. Начало - стр. 11
Тихонько проскользнул внутрь Иван Почиталин. Разложил на столике бумаги, достал гусиные перья и походную чернильницу.
Четвертым персонажем пьесы стал еще один полковник. Максим Григорьевич Шигаев. Толстый, одышливый мужчина с красным лицом и окладистой черной бородой.
– Все исполнил по воле твоей, царь-батюшка, – с ходу начал Шигаев.
Какие приказания отдавал «прежний» Пугачев, я, разумеется, не знал, поэтому промолчал.
– Денег из трех крепостиц мы взяли две тысяцы, триста двадцать шесть рубликов. Золотом и серебром.
Присутствующие охнули. Казна была немалая. Пуд муки стоил пятнадцать копеек, ведро водки – восемьдесят пять копеек.
– Все счел, скрепил мешки печатью казацкой, лежат они в твоей, батюшка, походной кибитке и охраняются строго. Слежу за сим.
Кибитка в качестве походного сейфа не показалась мне надежной затеей, но я опять промолчал.
– Второе. Пороховой припас. Двадцать три пуда. Сто сорок фузей. Свинца четыре пуда. Соль…
– Подожди про соль… – я почесал шевелюру. Нет, с вшами надо что-то делать. Побриться, что ли, налысо? А новые подданные поймут? Или вошебойку завести?
– Сто сорок фузей… – я повернулся к Подурову. – Почему не вооружаем крестьян?
– Каждый день по сто с лишним человек прибывает, – сзади подсказал Иван.
– А учить строю их кто будет? – поинтересовался полковник. – Офицеров ты сам приказывал вешать.
– Только тех, кто отказывался присягнуть, – вступил в разговор Чика. – Вон, сержант Неплюев, дворянчик туев, служит. Даже Ване указы помогал писать…
В шатер зашли еще двое. Глава моих гвардейцев – одноглазый Мясников и незнакомый казак с плеткой в руках. Последний оказался полковником Дмитрием Лысовым. Низкорослый, хитрый, с козлиной бороденкой – этот человек был одним из тех, кто покушался на жизнь Пугачева в 1774 году. Ударил его пикой после ссоры. Острие попало в кольчугу, которую Емельян носил под кафтаном.
– А где атаманы Овчинников и Творогов? – я мысленно сосчитал всех в голове и не нашел еще некоторых ключевых фигур.
– Опамятовал, батюшка? – Лысов высморкался в руку, вытер ее об ковер. – Творогов поехал брать Пречистенскую крепость. Чтобы те не дали сикурс Рейнсдорпу. Овчинников в Бердской слободе. Готовит нам зимние квартиры. Сколько нам тут в поле стоять?
– Да, морозы скоро, – поддержал Лысова Чика. – Мерзнем. Только водкой и спасаемся.
Мужчины засмеялись. Но заметив мой хмурый вид, осеклись.
– Ваня, сходи позови на совет киргиз-кайсацкого хана Нур-Али. И этого, от башкир, как его, Юлая Азналина. С сыном…
– Салаватом?
– С ним.
Салават Юлаев был мне очень нужен. Легендарный башкирский герой, участник почти всех сражений Пугачева. Даже после пленения Емельяна Салават продолжил восстание на территории Башкирии.