Русские женщины в истории. XVIII век - стр. 1

Анне Никаноровне Мордовцевой,

Вере Даниловне Мордовцевой,

Наталье Иосифовне Первольф

с любовью посвящает муж, отец и дедушка – автор

Число русских исторических женщин допетровской Руси было так невелико, что в течение долгих восьми столетий, от Рюрика и до Петра, русская земля выставила на страницы истории только несколько имен женщин, бледные и неясные облики которых или освещались чужим, заимствованным от других исторических лиц светом, или же проходили перед нами как исторические тени, безлично, почти безóбразно, без ясных очертаний.

Последние из них, как царевна Софья Алексеевна или Матрена Кочубей, сошли в могилу с тяжелым сознанием, что время их отошло: одна жаловалась, что горько теперь им стало жить, когда волна новой жизни нахлынула на них и захлестнула их, еще полных энергии, но боровшихся против девятого вала эпохи, говоря образным языком народа; другая не могла не тосковать, видя гибель всего, что она любила, и замену иными порядками тех, к которым она привыкла в своей поэтической Украине.

Отходящих женщин вытесняли собою другие, более современные, более молодые, и, заняв их места, затирали даже след своих предшественниц в памяти людей, не имея только силы окончательно затереть след их в истории.

Такие личности, как царевна Софья Алексеевна или царица Авдотья Федоровна Лопухина, с одной стороны, в Великой России вытесняются более молодыми женскими силами, как «вывезенная из немцев Анна Монсова», Матрена Балкша, Марта Скавронская и целая фаланга женщин русских и обрусевших, с другой – в Малой России – у гетманской булавы вместо несчастной и поэтической украинки Матрены, возлюбленной Мазепы, появляются другие, более современные, хотя менее поэтические украинки, как гетманша Настасья Марковна Скоропадская, просящая у русской царицы для себя маетностей – «несколько изобильных деревень и угодий», или «дочка» этой гетманши, нежинская полковница Толстая, вышедшая замуж за великорусского вельможу и свою украинскую фамилию променявшая на московскую.

С начала XVIII века петровские порядки и петровские женщины вступают в свои права и всецело оттесняют собою и отжившие свой век допетровские порядки, и отживших свою скромную долю допетровских женщин.

Вместо княгинь, княжон, боярынь, боярышень, цариц, царевен, великих княгинь, а чаще инокинь и стариц являются баронессы, графини, генеральши, генеральские дочери, фрейлины и так далее.

Одной из первых между этими новыми русскими женщинами, так сказать заметавшими собою след допетровской русской женщины, является – по времени – баронесса Анна Ивановна фон Кейзерлинг, русская немка из московской немецкой слободы, урожденная девица Монс.

Сама по себе это была личность далеко не крупная и даже далеко не симпатичная, так что не ее именем желательно было бы украсить первую страницу истории русских женщин или список исторических женщин в России, а одним из имен более симпатичных и более высоких, которые могла бы выставить русская земля за последние полтора столетия и с которыми мы встретимся далее в наших очерках; но мы не имеем права обходить ни одного имени, более или менее повлиявшего, хотя бы даже отрицательно, на ход наших исторических судеб, если бы даже влияние это было и не личное, не непосредственное, а рефлективное, через другие исторические личности, как именно и выразилось отрицательное влияние на поступательный ход русской общественной жизни баронессы фон Кейзерлинг: хронологически она первая наступает своей ногой на стирающийся уже след русской женщины отживавшего старого цикла – она же по праву первой явится и в собрании русских женщин нового исторического цикла.

Баронесса фон Кейзерлинг, более известная по своему девическому имени как Анна Монс, была дочь Иоанна Монса, уроженца города Миндена, что на Везере, по свидетельству одних писателей – виноторговца и бочарных дел мастера, по другим – мастера золотых дел. Монс с женой Модестой выехал в Россию в половине XVII столетия и поселился в Москве, в немецкой слободе, известной тогда под именем «Кукуй-городка». Монсы имели трех сыновей, из которых наиболее известен своей судьбой и трагической смертью младший, Виллим, и двух дочерей – Модесту, или Матрену, как ее называли русские, и Анну.