Размер шрифта
-
+

Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990 - стр. 65

Как Истину когда-то Баратынский[125],
Я увидал.
В глухую ночь она ко мне явилась
В сияньи дня —
И кровь во мне с двух слов остановилась:
«Ты звал меня!»…
«Ты звал меня» – вонзилось в грудь, как жало,
И в тот же миг
Я в ужасе набросил покрывало
На светлый лик <…>
«Нет, я не твой! Я звал тебя с задором,
Но этот зов
Был, как десерт обеденный, набором
Красивых слов.
Оставь меня! Мы оба не созрели…
Нет! Дай мне срок.
Дай доползти к благополучной цели,
Дай, чтоб я мог,
Обзаведясь влияньем и мильоном,
Не трепетать —
Когда придешь, со свистом и трезвоном,
Меня карать».
1860

Курочкин В. С. Указ. соч. С. 46. Впервые: Искра. 1860. № 13. С. 144–145 (под заглавием «Предостережение»).

Я. П. Полонский

Из стихотворения «Я признаюсь…»

<…> Я вам призна́юсь, что знать не могу,
Что думает птица, когда на лугу
Холодный туман начинает бродить,
А солнце встает и не смеет светить.
Но знаю – ох, знаю, что мыслит поэт,
Когда для него гаснет солнечный свет.
Ведь я у цензуры слуга крепостной,
Так думает он – и холодной рукой
Сдавя свою голову, тихо поет,
Когда его музу цензура сечет <…>
1870-е годы

Полонский Я. П. Стихотворения. Л., 1954. С. 239. Впервые: Полонский Я. П. Стихотворения и поэмы., Л., 1935. При жизни автора не печаталось.

О поэте Якове Петровиче Полонском (1819–1998), долгие годы служившем в Комитете цензуры иностранной, см. Перечень цензоров. По словам его сослуживца Н. Г. Мардарьева, «в качестве цензора Яков Петрович был большим сторонником свободы обращения в русском обществе иностранной литературы. И его рапорты о прочитанных книгах очень редко кончались стереотипным заключением: “Ввиду этого я нахожу, что означенное сочинение следует запретить к обращению в России”. Такого же свободного взгляда держался он и в отношении выдачи запрещенных книг по прошениям» (Цензура в России. С. 203).

* * *
Давно известная всем дура
Неугомонная цензура
Кой-как питает нашу плоть…
Благослови ее Господь!

Е. С. Сонина (Сонина Е. С. С. 49–50) убедительно оспаривает установившуюся традицию, согласно которой это шутливое стихотворение приписывалось долгое время Ф. И. Тютчеву. Авторство установлено благодаря автографу стихотворения, подписанного Полонским (хранится в рукописном альбоме его сослуживца П. А. Вакара).

* * *
<…> Мы бились не за старые долги,
Не за барыню в фальшивых волосах;
Нет, – мы были бескорыстные враги.
Вольной мысли то владыка, то слуга,
Я сбирался беспощадным быть врагом,
Поражая беспощадного врага;
Но – тюрьма его прикрыла, как щитом.
Перед этою защитой я – пигмей.
Или вы не знаете, что мы
Легче веруем под музыку цепей
Всякой мысли, выходящей из тюрьмы?
Страница 65
На следующую страницу